Песнь Кваркозверя - Джаспер Ффорде

Это был собственной персоной Изумительный Конрад Бликс, главный колдун и исполнительный директор «i-Магии».

Мы обменялись с ним холодными взглядами. Не я одна испытывала к нему антипатию, она была, пожалуй, всеобщей. Сам Бликс полагал, это тянулось со времен его деда, всеми ненавидимого Варварски Варварского Бликса. Послушать его, общественность никак не могла расстаться с предрассудками в отношении безвинного потомка свихнувшегося на власти диктатора, но неприкрашенная правда состояла в том, что любить Бликса-младшего было особо не за что.

– Похоже, – сказал он, – нынче утром вам не повезло с заклинанием?

Я испугалась, но ничем этого не показала, только спросила:

– С чего вы взяли?

– Ну как же, наш шандарограф выдал несколько всплесков, непосредственно связанных с Башнями Замбини, – ответил он. – Сначала, в одиннадцать пятнадцать, – изрядный провал, о котором вы меня любезно предупредили заранее. Минут через десять – еще несколько, потом пауза, и наконец – здоровенный слив, практически высосавший поле. В общем, выглядело все так, словно кто-то здорово влип, а другой попробовал его вытащить, но не совладал, и тогда за дело взялись уже сообща. Ну что, я угадал?

Угадал, и еще как…

– Мы просто кое-что пробовали, готовясь в пятницу восстанавливать мост, – ответила я. – Там изрядные тяжести придется перемещать, не одному же Патрику из Ладлоу со всеми грузами управляться.

Я отчетливо видела, что Бликс мне не поверил, но мои мысли занимало другое. И не в последней степени – что это Бликс так закорешился с лордом Тэнбери? Как говорится, учуял крысу – жди, скоро и хвост высунется…

– Мы с вами еще не знакомы, – обратился Бликс к Перкинсу. Я поспешно извинилась и представила их друг другу.

– Я поистине недостоин такой чести, государь, – вежливо проговорил Перкинс, ибо, каковы бы ни были его личные качества, чародеем Бликс был первостатейным. – Несколько лет назад я видел, как вы леви-жонглировали[26] тридцатью двумя бильярдными шарами. Каждый двигался по своей орбите и со своей скоростью! Это было просто блестяще!

– Вы слишком добры, – учтиво поклонился Бликс.

– Довольно предисловий, – сказал лорд Тэнбери. – С любезного разрешения Его Превосходительства Рупрехта Опилкка Снодда, приступим же к рассмотрению прошения мистера Перкинса.

– Кто это? – практически хором спросили мы с Бликсом, и лорд Тэнбери без промедления указал нам на королевского Бесполезного Брата, который, очередной раз впав в рассеянность, рисовал что-то на промокашке.

– А-а, – снова хором отозвались мы. Нам как-то и в голову не приходило, что у этого человека было еще и имя.

Лорд Тэнбери нажал кнопочку интеркома и попросил прислать к нам мисс Смит. Я заметила, как при упоминании этого имени напрягся Бликс. У меня у самой сердце чаще заколотилось. Тут открылась дверь, и, держась очень прямо, вошла средних лет женщина с густыми белыми волосами. Глаза у нее были до того темные, что казались двумя дырами. Еще казалось, что вместе с ней в комнату вошла сырая тишина вроде той, что бывает в пещерах.

– Спасибо, что… э-э-э… присоединились к нам, мисс Смит, – сказал Тэнбери, отчего-то дрожа.

– Верно, – ответила она. И наградила Бликса таким яростным взглядом, что у того вся краска сбежала с лица.

Вот такова она была – мисс Булиан Смит, некогда известная как Великолепная Бу, могущественная независимая колдунья. Была, пока ее не похитили антимагически настроенные экстремисты. После освобождения она больше не колдовала и никому не рассказывала о причине. Она обращалась к магии только по работе, а работала она Укротительницей, да еще по случаям вроде сегодняшнего, ведь она состояла арбитром при Министерстве инфернальных дел и была обязана присматривать, чтобы «практические демонстрации» Перкинса не сопровождались никаким жульничеством. Самыми простыми уловками подобного рода была бы посторонняя помощь или, наоборот, магические помехи со стороны недоброжелателей. Должность Бу в том и состояла, чтобы пресекать подобные поползновения.

– Необычайно рада встрече, – сказала я ей. Мне доводилось беседовать с нею о кваркозверях, о которых она знала едва ли не все. – Разрешите представить вам ученика Перкинса?

Некогда Великолепная Бу ошпарила Перкинса взглядом и не стала пожимать его протянутую руку. Она никогда и никому не подавала руки.

– Какая честь… – пробормотал Перкинс, старательно избегая ее непроглядно-черных глаз.

– Больно легко раздаешь почести, – сказала она и повернулась к Бликсу. – Все топишь щенков, Конрад?

– Бездоказательные утверждения, – ответил Бликс, и температура в комнате упала еще на два градуса.

– Довольно любезностей и светских бесед, – заметно нервничая, проговорил Тэнбери. – Перейдем к документам, мисс Стрэндж, если вы не против, конечно.

Я разложила перед Рупрехтом наши бумаги, и он некоторое время рассеянно на них смотрел. Потом Тэнбери все проверил и передал Некогда Великолепной. Бу ознакомилась с ними и что-то одобрительно проворчала.

– Можете переходить к практической части, – сказал Тэнбери.

– Из группы «А» я выбрал вот это заклятие… – объявил Перкинс. Кресло с сидевшим в нем Бесполезным Братом поднялось на несколько футов над полом, медленно совершило полный оборот и аккуратно опустилось на прежнее место.

– Ух ты! – восхитился Бесполезный Брат.

– Принято, – сказала Бу.

Последующие двадцать минут Перкинс произносил одно заклятие за другим, демонстрируя таким образом широту и глубину своего понимания Мистических Искусств. Он окрасил в синий цвет воду в кувшине, сотворил световой шарик, обходившийся без электричества, стянул с себя футболку, не потревожив рубашки, – что, при всей кажущейся простоте, было самым заковыристым заклинанием во всей группе «С». Он вообще справился без сучка без задоринки и при полном одобрении Бу. Произвел еще несколько разноплановых магических действий – и мы приготовились выслушивать противоборствующее мнение.

Я ждала, что тут-то Бликс придерется к каким-нибудь техническим моментам и примется совать нам палки в колеса, хотя бы в отместку за то, что их драгоценная Саманта Флинт от подобных достижений была весьма далека. Она могла всех потрясти, разве что выступив в купальнике, но это уже было бы порядочным унижением и для профессии, и в целом для женского пола.