Отрави меня вечностью - Олеся Айдарова

Герти глянула в горшочек: «Без крышки лекарство выветрится или испортиться. Или пыль попадёт. Короче, потеряет оно свойства…» — Герти широко зевнула. — «Сейчас в моих руках спасение для всех, а я стою и бездействую. По-моему, это преступно… Была не была».

Она обошла всех женщин и капнула понемногу «отворотного зелья» на каждую.

— Теперь можно спать спокойно, — она снова зевнула, спрятала почти пустой горшок под тюфяк в ногах, легла на него и тут же уснула, преисполненная чувством выполненного долга.

Ей опять приснился тот поединок.

Быстрый дядя Отто, приземистый и широкий, сметающий на своём пути любое препятствие. И лёгкий Ламмерт, красивый и ловкий, с тонким мечом и со злой улыбкой на устах. От каждого движения на плечах Отто мышцы перекатываются, и старая кольчуга переливается на солнце, будто чешуя огромной рыбины.

— Ламмерт — дурак, — шепчет рядом Дедрик, — даже шлема не надел. Крас-савчик, тьма его побери.

Рыжие волосы взметнулись вверх — Ламмерт в прыжке увернулся от очередного удара.

Герти захотелось стукнуть младшего брата. Она почему-то прыснула от смеха. А потом и вовсе расхохоталась. Хохот этот разнёсся по всему двору и дальше, поднялся к самому верху, отразился эхом от верхушек башен, оглушая Герти и, наверное, всех собравшихся… Но истошный вопль Одиль всё равно оказался громче.

Герти проснулась в холодном поту.

Вокруг все орали. Кто-то внёс светильник, и его свет ужасно слепил глаза.

В обычно тихой комнате творилось что-то невообразимое. Плакала Альбертина, Бенедикта младшая утирала слёзы платком, бегала по комнате Мод, простоволосая Карлотта сидела на кровати и хохотала. Тереза и Вилма пытались успокоить Хайнрике, но та истерично кричала:

— Я не хочу-у!!! Не хочу умирать!! Не хочу-у-у!!!!

— Да с чего ты взяла, что так и случится? — Вилма обхватила Хайнрике за спину и убрала мокрую прядь с её заплаканного лица.

— Мне 44… Вилма очнись! Разве ты видишь здесь хоть кого-то старше?! — Хайнрике вращала белыми радужками, и это само по себе выглядело жутковато. — Они убивают нас! Убивают, когда мы старимся! Думаешь Бенедикта сама заболела?

— И правда, Вилма, мы с Дикти дружили. У неё даже голова никогда не болела, и простуда её не брала, — Тереза свела брови и зашептала. — О, боги, они и правда выпили её. Она была здоровой, а потом пошла к…

«К кому?.. Ну же!»

— Вилма… я не помню, куда пошла Бенедикта, — Тереза открыла рот и во все глаза уставилась на подругу.

— Я тоже не помню, но это не означает, что господа — чудовища, — незапятнанная мятной настойкой Вилма всё ещё держала Хайнрике в своих крепких объятьях. — Помните? Латгард тогда пришла и всё объяснила. Дикти действительно поразила какая-то хворь. Старуха уложила её отдельно, чтобы мы не заразились. Потому что господа заботятся о нас.

— Ты просто слепая, — с сожалением произнесла Тереза. — Это твоя беда. А вина лежит только на них…

Герти в это время прокралась в смежную освещённую гардеробную, сняла со своих вешалок самое простое платье из недавно сшитых и спешно натянула его на себя. В этот момент она услышала, как в спальню кто-то вошёл кто-то из женщин, и что-то сказал тихим печальным голосом. Вопли стали громче, кто-то произнёс навзрыд: бедная Агна, бедная девочка…

Герти будто по голове ударили. На дрожащих ногах она вошла в спальню.

Мирра стояла в центре. По круглому лицу текли тонкие мокрые дорожки.

— Что произошло? — одними губами спросила Герти.

— Агна упала с башни.

«Боги, что я наделала?!» — Герти закрыла руками рот.

— Это они виноваты! Твари! Нечестивцы! — загалдели женщины.

— Кай её сбросил! — произнесла Бенедикта младшая, и была услышала. — Девочки, как стра-а-а-шно… — она зарыдала уже в полный голос.

Герти будто к земле приросла. Она просто не знала, что ей теперь делать и что вообще думать!

Вампиры появились тихо и внезапно.

Они замерли у входа, видимо, стараясь найти причину всеобщего помешательства.

— Герти… — Ларс навис над ней тенью и наверняка злился.

— Простите меня… Я хотела, как лучше, — прошептала Гертруда и тоже заплакала.

— Нам надо выйти, — Ларс приобнял её за плечи и повёл в коридор.

За спиной раздавались женские вопли и голос Кая, который пытался выяснить, что же всё-таки произошло?

— Это я виновата. Всё из-за меня, — Герти изо всех сил пыталась перестать плакать, но рыдания против воли рвались изнутри. Текло из глаз и из носа, должно быть, лицо её опухло. Но ей было всё равно, она сама сейчас готова была умереть. Лишь бы вернуть на этот свет Агну. И Ламмерта.

После ухода Дедрика Герти так и не смогла заснуть. Она сидела у окна, поглядывая в пасмурное небо, и разбирала последнее матушкино рукоделие — огромный шёлковый кусок, который Ханна покрывала воздушной вышивкой в цвет ткани. Герти принялась было доделывать её работу, чтобы отвлечься.

«Охра очень шла маме. А на мне не смотрится, подчеркивает бледность и синеву под глазами. Но если сшить юбку, можно носить. Для лифа и рукавов спрошу у портнихи остатки. К охре и синее подойдёт, и красное, и даже золотое,» — Герти вздохнула. Так или иначе, все мысли её теперь крутились вокруг свадьбы с Отто.

В дверь трижды постучали и завозились с замочной скважиной.

Герти отложила вышивку и встала из-за стола, приготовившись с достоинством встретить кого бы то ни было. Через мгновение дверь отворилась. Ключница-Илла низко поклонилась затворнице и отошла в сторону, пропуская графа Отто Нордрейда с малочисленной мужской свитой.

Герти присела в книксене и низко опустила голову, понимая, что теперь её судьба находится в руках этого человека. И как бы там ни было, злить его не стоит.

— Доброе утро, дитя моё. Встань.

— Доброе утро, ваша милость, — Герти медленно подняла голову на своего будущего мучителя.

— Какая красавица, — Отто тронул её за подбородок. — И говорят, не просватана? — он подмигнул своим сопровождающим, и те загыгыкали.

— Никто не желает брать в жёны бастарда, — жар прилил к лицу Герти, но голос её не дрогнул.

«Пусть знает, как оно есть. Может, тогда откажется от женитьбы?»

— Они — дураки. Джереону следовало заказать портрет для тебя. А не возить с собой изображения тупых дочек Одили. О, не смущайся, все знают, как я люблю единственную сестру. Но все так же знают, что я считаю её тупой курицей.

В свите захохотали. Герти ещё больше покраснела.

— Ну хватит об этом. Я пришёл забрать тебя на завтрак.

— Спешу заверить вас, ваша милость: мне вполне удобно трапезничать в кухне, — Герти не горела желанием встречаться с Одиль и сёстрами, да ещё и показываться Ламмерту в статусе невесты его дяди.