Пробуждение скромницы - Бронвин Скотт

Но принц остался серьезным. Он осторожно убрал с ее лица влажную прядь волос.

– А если я не притворяюсь? Почему тебе так трудно в это поверить? Что заставляет тебя сомневаться в своей привлекательности, Эви? Ты очень красива, когда позволяешь себе быть такой.

– Я не сомневаюсь в себе, – заявила она, инстинктивно переходя к обороне.

– Нет? – Дмитрий улыбнулся. – Возможно, «сомневаешься» – не вполне правильное слово. Точнее было бы употребить слово «прячешься». Ты предпочитаешь не открываться, Эви. Я заметил это в самый первый вечер по твоей прическе, твоему платью.

– Моему платью? – возмутилась Эви.

– Да. Подол твоего платья был украшен восхитительной вышивкой, именно подол, а не корсаж, где вышивку увидели бы все. Ты, Эви Милхэм, слишком скромна.

– Я знаю себя. Мне не нравится быть в центре внимания.

– Не уверен, что ты так уж хорошо знаешь себя, Эви. Неужели ты думаешь, что не способна вызвать интерес мужчины? Возбудить его? – Дмитрий нахмурился, словно считая вопрос озадачивающим, немыслимой гипотезой. – Ты возбуждаешь меня, Эви. Очень сильно возбуждаешь. – Костяшки его пальцев снова коснулись ее щеки. – Скажи, Эви, что я должен с этим делать? Тебе понравится, если я пойду дальше? Хотя не важно, это бесполезный вопрос. – Он провел подушечкой большого пальца по ее губам, вызвав дрожь восторга. Никто и никогда к ней так не прикасался. – Я и так знаю ответ. Тебе понравится. Ты создана для страсти, Эви. Ты знала о себе это? – Теперь его рука опустилась на ее шею. Его пальцы чувствовали биение ее пульса. – Позволь мне показать тебе. Позволь показать тебе, для чего ты создана и что ты делаешь со мной.

Эви облизнула пересохшие губы. Их лица, их губы разделяло только несколько дюймов. Эви никогда не умела врать, даже если на кон была поставлена ее гордость. Она могла дать только один ответ:

– Да.

Дмитрий сразу придвинулся к ней, его рот завладел ее губами. Ощущения оказались такими же восхитительными, как раньше. Возможно, грех всегда притягателен, и Дмитрий ее не разочаровал. Она отдала ему всю себя. Эви прижалась к нему, честная и искренняя в своем чувственном голоде, доказывая, что их первый поцелуй не был спровоцирован внешними факторами – поздним временем и водкой. Тогда она подарила ему поцелуй, теперь инициатива принадлежала ему. Эви больше не могла отрицать, что между ними существует взаимное влечение. Ее язык отвечал на его ласки, исследовал его рот, пробовал его на вкус с откровенностью, которая не подлежала сомнению.

Эви ни в чем не сомневалась, когда откинулась на шелковые подушки и ощутила на себе тяжесть его тела. Ее руки словно жили своей жизнью. Они обнимали его за шею, гладили плечи. Пояс ее халата уже не был так плотно затянут. Ей очень хотелось быть ближе к нему. Она чувствовала, как мужские руки раздвигают полы халата, обнажая ее тело. Дыхание Дмитрия стало прерывистым от желания, его теплые ладони жадно шарили по ее телу, изучая, познавая его. Эви понимала, что ее реакция побуждает его продолжать и он наслаждается ее стонами, тем, как ее тело выгибается ему навстречу. Она ощутила свою власть над мужчиной.

– Эви, ты прекрасна.

Дмитрий стал медленно двигаться ниже, и каждое прикосновение его рук и губ оставляло след более обжигающий, чем предыдущий. Он жадно целовал ее груди, теребил языком соски, и вскоре Эви издала мучительный стон, прося большего, требуя большего. Испытывала ли она когда-нибудь столь же изысканные ощущения? А ведь это было только начало. Эви задрожала – ее тело осознало, что он не намерен останавливаться.

Дмитрий чмокнул ее в пупок, сместился еще ниже и поцеловал самый низ живота. Он словно просил разрешения вторгнуться в ее самое интимное место. Эви инстинктивно раздвинула ноги, облегчая ему доступ. Она уже давно прошла точку невозврата и не могла отказать ему ни в чем.

Он стал целовать внутреннюю поверхность ее бедер, а палец осторожно раздвинул тайные складки. Его прикосновение заставило Эви задрожать, но это оказалось лишь подготовка к настоящему натиску, который не замедлил последовать. Его язык творил с ней совершенно бесстыдные вещи, но ей почему-то не было стыдно. Эви забыла обо всем, качаясь на волнах наслаждения. Она вроде бы вцепилась обеими руками в его шевелюру – впрочем, в этом она не была уверена. Хотя, вероятно, так оно и было. Ей надо было за что-то держаться, чтобы не утонуть в блаженной истоме, и она старалась удержать его на месте. Небеса не позволят, чтобы он прекратил свои дерзкие ласки именно теперь, когда его тело вибрирует от напряжения, жаждет разрядки. Эви разрывалась между желанием, чтобы сладкая мука прекратилась, и потребностью, чтобы она продолжалась вечно.

Сколько наслаждения может вместить человеческое тело? Эви показалось, что она – или весь мир вокруг – вот-вот разлетится на части. В следующий момент именно так и случилось. Наслаждение оказалось таким огромным, таким первобытным, что она не смогла сдержать крик.

Она не должна испытывать такие ощущения одна! Наверняка есть способ ответить Дмитрию тем же. Прошло еще несколько секунд, и она заговорила:

– Мне кажется, наслаждение должно быть взаимным. Ложись рядом со мной.

Дмитрий поднял голову. Его длинные волосы рассыпались по плечам. Он был похож на древнего воина. Темные глаза блестели. Он пристально всматривался в ее лицо. Видимо, ее намерения отразились на ее лице, поскольку губы Дмитрия тронула улыбка. Он понял, что она хотела сказать.

Он вытянулся рядом с ней, приглашая ее исследовать, что находится под халатом.

– Прикоснись ко мне, Эви.

Да, великие небеса, о да! Именно этого ей хотелось больше всего на свете. Она хотела трогать его, исследовать на ощупь, на вкус. Эви раздвинула полы его халата, открыв широкую грудь, часть которой она уже видела за расстегнутым воротом рабочей рубашки. Его тело оказалось великолепным – настоящее пиршество для глаз и рук. Твердые мышцы, гладкая кожа… Рука Эви медленно двигалась вниз и в конце концов добралась до его мужского естества. Она взяла его в руку, ощутила его тепло и твердость. Дмитрий накрыл ее руку своей.

– Ласкай меня так. – Он показал ей, что делать, и убрал руку, предоставив ей продолжать самостоятельно.

Дмитрий откинул голову назад. Его шея изогнулась, глаза закрылись, и он лишь глухо стонал, полностью отдавшись наслаждению. А Эви ощутила себя очень сильной, почти всемогущей. Было удивительно приятно осознавать, что это она, Эви Милхэм, может доставить мужчине удовольствие, принести разрядку. Она чувствовала, что наслаждение накапливается в нем, слышала это в его мучительных стонах.

– Эви…

Ему удалось выдавить только одно хриплое слово. Оно явно было предостережением, предложением прекратить ласки, но Эви не остановилась, и они встретили вместе высшую интимность момента. Но хотя момент был чудесным, он поднял больше вопросов, чем дал ответов, и не только для нее, но и для него тоже. Эви увидела это во взгляде мужчины, когда он, со смятением на лице, посмотрел на нее. Тем вечером они открыли прекрасный и ужасный ящик Пандоры, который уже невозможно было закрыть. До этого времени Эви не осознавала, что существует две стороны наслаждения.