Голая агрессия - Михаил Серегин

Ровно в восемь к нему зашла широченная морда, на фасаде которой можно было свободно разместить целое предложение: «Берегись, братва, старшего брата». Причем вывеска была бы написана крупными буквами.

– Я от Коли, – представился вошедший. – Бабки е?

– Да, конечно, – засуетился Иволгин и вытащил пакет с «зеленью». – Все, что смог.

– Ты че, дурак? – осведомился огромный боров. – Тебе же сказали – все, а не те, что сможешь. Ты разницу сечешь?

– Мне надо два часа, – тихо попросил «борода».

– Игра окончена. Никуда не уходи. – «Горилла» забрала деньги и удалилась.

Если бы Иволгин был женского пола, он непременно бы заплакал. А так ничего не получилось и, как следствие, легче не стало. Снова потянуло выпить.

Он пропустил всего пару рюмок коньяку и от безысходности включил порнуху. Бухгалтершу и секретаршу он с работы отпустил на сегодня. Зачем они тут? За разборками наблюдать?..

Когда дверь его кабинета открылась и он увидел, кто к нему пожаловал, Иволгин громко рассмеялся.

– Куда ты скрылась, дура?!

Ира ждала всего, чего угодно, но только не такого начала. Она мечтала, что сядет перед Иволгиным на мягкий стульчик, закинет ногу на ногу и очень внятно объявит свои требования. Ей хотелось заполучить с продюсера десять тысяч за то, что она никому и никогда не расскажет о подмене певицы Апрель на проститутку Соплю. Однако то ли ее ждали, то ли просто Дима перебрал в очередной раз…

– Я по делу!

– Что у тебя с рожей? Как ты на сцену-то выйдешь?

– Я больше никуда не выйду. Мне не нравится, что на меня нападают люди с ножами. Если хочешь, чтобы все осталось тихо-мирно, поделись. Дай десять тысяч.

Иволгин даже головой тряхнул для полной уверенности, что ему это не снится.

– Чего? – не понял он. – Ну-ка подойди сюда, лапочка, и повтори.

Сопля видела, что он пьян, но она всю ночь репетировала сцену вымогательства денег и теперь уже не могла остановиться:

– Мне нужны доллары!

– Ты не представляешь, как они и мне нужны! – вдруг устало бросил он. – Иди отсюда, пока я тебе голову не отвернул!

Вообще-то, угрожать пришла она, а тут вроде как все наоборот получалось. Встретив пренебрежение к собственным, как ей казалось, ультимативным требованиям, Сопля растерялась.

«Неужели ему все равно? – думала она, стоя перед бородачом в белой блузке, лиловой мини, черных чулках с крупными маками и красных туфельках. – Не может быть! Он должен стараться держать подмену в тайне…»

– Что ты стоишь? Иди, – подбодрил он ее. – Зачем ты ходишь по большим дядям и ищешь приключений на свою упругую попочку?

Удар по ягодице заставил Соплю вскрикнуть.

Зад действительно упругий!

Дверь в кабинет Иволгина распахнулась, и к продюсеру направились двое. Бугай, который забирал утром деньги, возвышался над жидковолосым усатым господинчиком среднего калибра. Одет этот второй был элегантно: пиджачок, брючки, ботиночки, заколочка на галстуке с бриликом, на пальцах три или четыре золотых гайки – Иволгин не успел сосчитать, – заутюжен, заглажен, запомажен – можно подумать, что не русский, а какой-нибудь итальянец!

– Вика, что с тобой? – отутюженный гость подошел к девушке и дотронулся до щеки, на которой красовался шрам.

Сопля покраснела.

– Ничего! – выкрикнула она и выбежала прочь из кабинета.

– Николай Иванович! – продюсер встал из-за стола и попытался надеть улыбку, но он просто физиологически не мог осуществить это. В присутствии беспощадного кредитора Иволгин не то что улыбаться, нормально говорить не мог.

– Что с ней случилось? Кто ее порезал, а?

– Думаю, тот, кто потребовал с тебя деньги, после чего ты пришел ко мне, – огрызнулся продюсер. – Давят на тебя, давят на меня.

– Твои трудности, Дима, это твои трудности. Где бабки? – Напомаженный подошел к продюсеру и ударил его по щеке. – Где бабки, твою мать!

Иволгин отступил на шаг.

– Но мне не хватило времени!..

– И?.. Я теперь должен ждать, когда ты надыбаешь остальное? Ты почему не вертишься, а? Я для чего тебе дал время? Женя, научи, пожалуйста, человека уважать требования кредиторов.

Теперь на первый план вышел телохранитель.

Иволгин отчетливо понял, что его физиономии снова придется пострадать. Одного он не мог уразуметь, как это он все терпит, как?.. Неужели он будет стоять и покорно сносить удары этого кабана?

Если бы он меньше пил, тогда, может быть, все ограничилось бы непродолжительным спектаклем унижения. Но сейчас Иволгин не смог стерпеть.

Он быстро вернулся к своему рабочему столу и, открыв ящик, вынул пистолет «ТТ»… Если бы телохранитель остановился, если бы он не попытался схватить его, Иволгина, за пиджак… Грохнул выстрел. Бугай дернулся назад и стал постепенно оседать на пол, схватившись руками за грудь и вытаращив глаза.

– Дима, ты чего? – Тон Николая Ивановича резко стал любезным. – Дим, ты успокойся!

«Свидетель, свидетель!» – пульсировало в голове у Иволгина. Остановиться он уже не мог.

Первая пуля попала кредитору в плечо, вторая в грудь, и лишь третья пробила голову. О телохранителе Иволгин позаботился: выстрелил в висок. Мучается же человек, кричит от боли…

С каждым выстрелом сознание Иволгина прояснялось. Очень скоро он понял, что только что оформил себя лет на двадцать пять. Стоя посреди собственного офиса, он натужно соображал, как бы оттянуть срок заключения под стражу.

Первым делом он собрал все гильзы. Затем стал обыскивать убитых.

Ключи, деньги – пятьсот долларов на двоих и никаких тебе записных книжек или документов.

После двойного убийства Иволгин стал смотреть на жизнь очень широко открытыми глазами. Ему необходимо было вывернуться из этого дерьма и желательно в безболезненной форме.

– Тогда надо застрелиться, – подсказало ему второе «я», но столь радикальную меру над собой он не был готов осуществить.

– Всегда успею, – возразило второму «я» первое.

Сопля, услышав выстрелы, остановилась посреди коридора, так и не дойдя до лифта.

«Боже мой! Они его убили!» – подумала она.

Когда продюсер выбежал в коридор и стал стремительно приближаться к ней, у нее отлегло от сердца.

– Ты жив?

– Жив, жив, – улыбнулся он. – Пойдем, поможешь.

Она попятилась от него, почувствовав подвох.

– Пошли со мной! – повторил он, наставляя на нее пистолет. Она встала как вкопанная, не зная, что же теперь будет. Он схватил ее за руку и потащил обратно, не забывая благодарить господа за то, что в коридоре никого не оказалось.