Петр Первый - Николай Павленко

Живейшее участие в праздновании Нового года принял Петр. Первого января он велел вывести на Красную площадь солдатские полки, а к Кремлю стянуть более двухсот пушек. Пальба из них продолжалась в течение шести дней. Сам царь хлопотал над устройством фейерверка, своей красотой поразившего столичных жителей. В торжествах приняло участие и население города: ворота были украшены еловыми, сосновыми и можжевеловыми ветками. Указ повелевал боярам и знатным купцам «каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть, и из несколько мушкетов или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится».

В дни празднования Нового года беззаботное веселье прерывалось думами о том, что сделано и что предстояло сделать. На исходе истекшего столетия были предприняты действия, открывавшие эпоху преобразований: началась борьба за выход к морю, и было предпринято строительство военно-морского флота, города получили самоуправление, изданы указы о преследовании бороды и долгополого платья, введено новолетие с 1 января, а счет времени – от Рождества Христова. Преобразования охватывали разные стороны жизни общества, но в них нетрудно обнаружить одну цель: европеизировать страну, поднять ее до уровня современных государств.

Каким он будет, этот новый, 1700 год? Удастся ли в спокойной обстановке, без помех, продолжить начатое дело, привести его в систему и осуществлять в какой-то последовательности? Размышляя об этом, Петр усердно подпевал своим глухим баском во время молебного пения в Успенском соборе, которым открывали торжество новолетия, и отбивал поклоны, чтобы год был счастливым.

Нарва была первым серьезным поражением поднимающейся нации, умевшей даже поражения превращать в орудия победы.

К. Маркс. Ретроспективный взгляд на Крымскую кампанию

Петр с нетерпением ждал вестей от Украинцева. Он торопил думного дьяка завершить переговоры с турками о мире.

Читая письма Петра, невольно привыкаешь к его манере требовать от адресата быстрого исполнения поручения. Редко какое из писем не содержит указаний на необходимость выполнять повеление «не мешкав», «с поспешением», «тотчас» и т. д. Иногда бывает трудно установить, в какой мере обстановка действительно требовала незамедлительного исполнения распоряжения и не носило ли повсеместно встречающиеся «не мешкав» лишь печать темперамента царя. Сам он умел мгновенно оценивать обстановку, схватывать главное, быстро принимать решение, и если под руками не было исполнителя, то и выполнять это решение.

В данном случае Петр торопил Украинцева не зря – того требовали обязательства царя перед союзниками.

Еще в декабре 1699 года Петр пишет Украинцеву: «не мешкав зделай, как бог помочи подаст». В феврале 1700 года обращение царя к своему дипломату напоминает заклинание: «Только конечно учини мир: зело, зело нужно». В ожидании заключения мирного договора Петр даже задержал ответ на письмо Августа II. «Истинно есть тому причина, – объяснял царь королю в июле 1700 года, – что не получа с другой стороны полезной вести, писать не хотели, чего непрестанно ожидаем». Послу Августа II, специально прибывшему в Москву, чтобы поторопить русских начать военные действия, Петр сказал: «Если сегодня получу известия о мире, то завтра двину свои войска на шведов».

Слово свое Петр сдержал. 8 августа прибыло долгожданное донесение от Украинцева о том, что мир заключен на 30 лет, а на следующий день он уже извещал Августа II, что дал приказ войскам выступать. На десятки верст растянулся обоз из 10 тысяч телег, нагруженных снаряжением, артиллерией, продовольствием. Сам царь в чине капитана бомбардирской роты Преображенского полка тоже находился в составе войск. В Твери Петр получил тревожные известия: курьер Августа II сообщил ему, что шведский король с 18-тысячной армией готовится прибыть в Лифляндию. Петр высказывает сомнение в достоверности известия: «И о том я многократно думал, истинна ль или подлог? И буде истинна, то конечно Дацкой осилен караванами соединенными».

Сведения, к сожалению, оказались верными. В тот самый день, 8 августа, когда в Москву прибыл гонец от Украинцева, одна из участниц Северного союза – Дания – была выведена из игры. Шведский король Карл XII неожиданно высадился во главе 15-тысячного войска у стен Копенгагена. Десант был доставлен «караванами соединенными» – шведскими и английскими кораблями. Фридрих IV капитулировал.

23 сентября первые русские полки численностью в 10 тысяч человек, преодолевая осеннее бездорожье, достигли Нарвы. Остальные медленно подтягивались к крепости, и их сосредоточение в основном завершилось лишь к середине октября. Царь распоряжался расстановкой батарей и осадными работами. Бомбардировка крепости началась 20 октября и без всякого эффекта продолжалась две недели – ровно столько, сколько хватило пороха, ядер и бомб.

Между тем Карл XII подошел к Нарве столь же неожиданно, как и к Копенгагену. Получив известие о приближении неприятеля, Петр тут же уезжает из-под Нарвы, передав командование армией только что нанятому на русскую службу герцогу фон Круи. Этот поступок Петра трудно объясним. Много лет спустя в «Истории Северной войны», отредактированной Петром, написано так: «Против 18 числа государь пошел от армии в Новгород для того, чтобы идущие достальные полки побудить к скорейшему приходу под Нарву, а особливо чтоб иметь свидание с королем польским». Вряд ли, однако, у царя в эти тревожные дни могла быть более важная задача, чем присутствие в войсках накануне их сражения с неприятельской армией.

Первое, что приходит в голову, когда пытаешься понять поведение Петра в эти памятные дни ноября 1700 года, – так это предположение, что царь смалодушничал. Но стоит ближе присмотреться к его действиям во время Азовских походов и в годы после Нарвы, как это предположение отпадает. Ни до Нарвы, ни после царь не отсиживался в обозе, всегда находился в гуще сражений и много раз ставил на карту свою жизнь. Скорее всего, в данном случае Петр недооценил меры опасности, нависшей над русской армией, ибо знал, что ее численность во много крат превосходила войско Карла XII.

Шведская армия сосредоточилась у Нарвы 18 ноября. Сражение произошло на следующий депь. Расположение русского лагеря было ориентировано на осаду Нарвы, поэтому его укрепления растянулись тонкой линией протяженностью в семь верст. Перед началом сражения повалил обильный снег, позволивший шведам незамеченными приблизиться к позициям русских войск. Стремительная атака шведов вызвала всеобщую панику. «Немцы нам изменили», – слышались крики. Шереметев вместе с конницей ринулся вплавь через Нарву, потеряв во время переправы свыше тысячи человек. Мост, по которому бежали пехотинцы из дивизии Головина, рухнул, и многие беглецы тут же пошли ко дну. Фон Круи и иностранные офицеры, состоявшие на русской службе, поспешили сдаться в плен. Лишь два гвардейских полка и Лефортовский полк проявили стойкость и в этом всеобщем смятении сохранили боеспособность. Многократные попытки шведов смять гвардейцев успеха не имели.

Ночью наступило затишье и начались переговоры о капитуляции. Русским войскам предоставлялось право уйти из-под Нарвы со всем оружием, за исключением артиллерии. Однако король вероломно нарушил свое слово. Как только гвардейцы перешли по восстановленному мосту на другую сторону Нарвы, шведы набросились на остальных русских, обезоружили солдат, отняли у них имущество, а офицеров объявили пленными.