Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

Крик эхом отразился от стен. Я невольно сжалась, хотя никто из студентов на шум внимания не обратил. А через секунду с потолка сорвалась сверкающая капля, упала рядом с нами — и приняла форму высокого молодого человека в темно-синем трико с серебристой накидкой.

— Звал, Тейт-кан? — дружелюбно спросил… очевидно, мастер Ригуми Шаа.

Ничего особенно странного или жуткого в его облике не было. Лицо — правильный овал, широкие скулы, прямой нос, голубые глаза. Волосы — приятного медового оттенка, совсем короткие, брови — потемнее на тон, подведены, выщипаны кружочками, точнее, каждая представляет собой цепочку из нескольких кружков. Губы подведены тоже — ярко-алым. Ничего такого, Лоран одно время встречалась с музыкантом-неформалом, он вообще красился как девчонка. Но почему-то при взгляде на мастера меня пробрала дрожь.

— Ага, — откликнулся рыжий и пихнул меня в бок: — Это Трикси, моя добыча. Мастер Оро-Ич сказал, что она будет учиться в ложе овеществленного ничто. Я ее к вам привел, ничего?

Ригуми Шаа выгнул брови, что с их формой смотрелось диковато.

— Нет, напротив, — посмотрел он на меня и шагнул ближе, явно чтобы попасть в область действия эмпатического купола. Значит, способности внимающих и поющих у него тоже есть. — Мне льстит твое доверие. О распоряжении мастера Лагона я слышал. Иди, я позабочусь о твоей девочке.

«Твоя девочка»!

Меня вдруг в жар бросило, и отнюдь не от возмущения.

А рыжий, зараза, улучил момент — обнял, поцеловал в шею, потом махнул рукой — и сбежал. Я осталась в полнейшей растерянности и запоздало поняла, что о вещах, по-настоящему важных, не успела спросить.

Двадцать лет обучения! И наверняка это не последний подводный камень. А как здесь принято общаться с мастерами? Некоторые мои одноклассники уезжали учиться за границу и рассказывали, что везде — свои традиции. В восточных институтах все строится на почтении студента к наставнику: никакой инициативы, строгое следование заданному курсу. В западных наоборот — без инициативы и настойчивости рискуешь вообще не написать работу, потому что никто из старших сотрудников возиться с тобой и направлять усилия в нужное русло не будет. Разве что ответит на конкретные вопросы и поможет разработать уже выбранную тему. Ли Фо, кажется, чуть не вылетела у нас из-за этого, потому что до последнего протянула, не решаясь подойти к своему куратору во внеурочное время за заданием.

А здесь-то как действовать, чтобы никого не оскорбить и себя не обидеть?

Мастер Ригуми мелодично рассмеялся и, взяв меня за руку, повел в сторону от входа. Я послушно шла, стараясь не особо заглядываться на то, что творится вокруг, и не задумываться, зачем и как хрупкая девушка закручивает в узлы металлическую трубу двадцатисантиметровой толщины и с какой стати парень в зеленом выращивает цветы на спине у своего напарника, бессильно раскинувшегося на полу.

— Тебе ничего не понятно. Все пугает, такое жуткое и необычное. Верно, Трикси-кан? — спросил через плечо мастер Ригуми. — Не бойся. Я уже обучал странников из другого мира. Последнего — пятнадцать лет назад. Можешь звать меня Шаа-кан, кстати.

Не знаю, как в этом мире, а у нас «можешь сделать то-то» в устах преподавателя — мягкий приказ, читай: «сделай то-то немедленно». Поэтому я послушно повторила:

— Спасибо, Шаа-кан. Это большая честь для меня.

Похоже, я угадала, так как мастер Ригуми расцвел улыбкой:

— Умница, Трикси-кан. Сегодня я сделаю исключение и поговорю с тобой сам. Затем вы будете заниматься с подмастерьем. Хороший мальчик, его зовут Итасэ Ран. Думаю, вы подружитесь.

Я невольно сглотнула. Обычно, когда кто-то предполагает, что вы с кем-то подружитесь, на практике бывает ровно наоборот.

— Надеюсь на это, — осторожно заметила я. — Простите, а мне можно задавать вопросы? Или я должна только слушать?

Глаза мастера Ригуми стали на тон холоднее.

— Ах, Тейт ничего не объяснил? Как на него похоже. Ничего, ты быстро освоишься, Трикси-кан. И — нет, несколько вопросов сегодня задам я, а ты станешь отвечать. Вот с Итасэ сможете поболтать вволю, — с обманчивой мягкостью добавил он.

Опять завуалированный приказ: «Вопросы будешь задавать равным по положению, а со мной, будь любезна, помалкивай, пока к тебе не обратятся». Купол у меня рефлекторно перескочил аж на третью ступень и переориентировался на защиту. Похоже, характер у этого Ригуми при всей внешней податливости — настоящий лед. Обжигающе холодный и с острыми гранями к тому же. Как бы не порезаться.

Тем временем мы добрались до пустой ниши в стене. Мастер Ригуми повел рукой. Воздух задрожал, словно поплыл от жара. Потолок тут же выплюнул осветительную гроздь, а из марева соткались две плотно набитые подушки. На одну из них мастер и сел, указав мне на вторую.

Шрах, как там ноги положено загибать?

Минут пять он меня просто разглядывал. Попытался прощупать защитный купол, но понял, что я заметила, и отступил. Улыбка его стала еще ласковей и слаще. Затем он приказал коротко:

— Создай что-нибудь.

«Что именно?» — хотела уточнить я, но вовремя прикусила язык и задумалась. Первые две ступени, наверно, не подойдут — это фактически гипноз, заставляющий ограниченное число людей видеть несуществующий образ, причем желательно накладывать его на что-то реальное. Полезно, например, когда учитель идет между рядами, а у тебя шпаргалка лежит на самом заметном месте. Можно тихонько превратить ее в чистый лист. Или, к примеру, нацепить другое лицо, чтобы избежать встречи с бывшим на вечеринке.

Третья ступень — уже ближе. Создание визуального образа, который фиксируют даже камеры. Особенно прочные конструкции могут просуществовать долгое время после смерти создателя. Говорят, что легендарная призрачная шхуна «Бродяга», которая является кораблям, обреченным на смерть, — это работа какого-то древнего моряка-псионика. Может, обезумевшего капитана, который в разгар бури понял, что его шхуна обречена…

Я так сконцентрировалась на кораблях, что сама не заметила, как на свободном пространстве между нашими подушками заплескались иллюзорные волны, а из них вынырнул мрачный трехмачтовик в обрывках парусов. Образ был хрупким, дунь — и рассыплется. Над кораблем сгустились тучи, и из них проглянула желтая луна.

— Красиво, Трикси-кан, — сдержанно похвалил мастер Ригуми. И безжалостно добавил: — Но непрочно.

Не знаю, что он сделал, но за какие-то мгновения контроль над иллюзией уплыл к нему. Я ощутила это, как если бы у меня в руках было что-то тяжелое и дорогое, а потом оно вдруг исчезло. Чувство легкости и потери… Хотя глупо, наверное, сожалеть об исчезновении чего-то несуществующего.

Мастер снова повел рукой, и иллюзия изменилась. Появились звуки — плеск волн, скрип дерева в напряженных от ветра мачтах, запахи — затхлая морская вода и гнилые доски. Повеяло прохладой.

— Дотронься, — приказал он.