Призраки не лгут - Ларс Кеплер

В студии сидящий за высоким столом судебный психиатр из больницы Сэтера объяснял телеведущему, насколько опасно положение:

— Поскольку у меня нет доступа к личному делу девочки, я не хочу, не имея никаких данных, рассуждать о том, виновна ли она в этих убийствах, но, учитывая, что ее поместили именно в этот интернат, весьма вероятно, что она психически нестабильна…

— А в чем именно состоит опасность? — спросил ведущий.

— Она может не заботиться о мальчике. Совершенно забыть о нем на какое-то время… Ему всего четыре года, если он вдруг начнет плакать или звать маму, похитительница, естественно, разозлится и может стать опасной…

Сусанна Эст зашла в столовую, сдержанно улыбнувшись, предложила комиссару чашку кофе и печенье. Он сказал «спасибо»; вместе они пошли к лифту, поднялись на верхний этаж и вошли в унылый сьют для новобрачных, с запертым мини-баром и джакузи на облезлых позолоченных лапах.

Туула валялась на широкой кровати с высокими столбиками и смотрела канал «Дисней». Опекун из Службы помощи жертвам преступлений кивнул вошедшим. Сусанна закрыла дверь; Йона подвинул к себе стул с розовым плюшевым сиденьем и уселся.

— Почему ты сказала мне, что Викки встречалась с кем-то по имени Деннис? — начал он.

Туула села, прижав к животу подушку в форме сердечка, и коротко ответила:

— Я так думала.

— Откуда такие мысли?

Туула пожала плечами и перевела взгляд на экран телевизора.

— Она говорила о ком-нибудь по имени Деннис?

— Нет, — улыбнулась девочка.

— Туула, мне очень, очень нужно отыскать Викки. Туула спихнула на пол покрывало и розовое шелковое одеяло и снова уставилась в телевизор.

— Мне что, весь день тут сидеть? — спросила она.

— Нет. Если хочешь, можешь вернуться в свою комнату, — сказал опекун.

— Sinä olet vain pieni lapsi, — произнес Йона. — Ты просто маленькая девочка.

— Ei,[6]— тихо ответила она и посмотрела комиссару в глаза.

— Ты могла бы жить не только в детдоме или интернате.

— Мне и там неплохо, — почти беззвучно ответила она.

— Тебе не случалось влипнуть в историю?

Шея у Туулы покрылась красными пятнами, девочка захлопала белесыми ресницами, но коротко сказала:

— Нет.

— Миранда вчера побила тебя.

— Вот именно, — буркнула Туула и стала мять подушку-сердечко.

— Почему она так разозлилась?

— Она решила, что я рылась у нее в комнате.

— А ты не рылась?

Туула лизнула подушку.

— Рылась. Но я ничего не взяла.

— А зачем ты рылась у нее в комнате?

— Я у всех роюсь.

— Зачем?

— А прикольно.

— Но Миранда решила, что ты что-то у нее взяла.

— Да. И немножко рассердилась…

— Она решила, что ты у нее взяла — что?

— Она не сказала, — улыбнулась Туула.

— А как по-твоему?

— Не знаю, девчонки вечно трясутся над своими лекарствами… Лю Шу столкнула меня с лестницы, когда решила, что я взяла ее идиотский рофинол.

— А если не лекарство, то что, по ее мнению, ты взяла?

— Понятия не имею, — вздохнула Туула. — Косметику, сережки…

Она снова уселась на краю кровати, откинулась и прошептала что-то про подвеску со стразами.

— А Викки? — спросил Йона. — Викки тоже дралась?

— Нет, — снова улыбнулась Туула.

— А что она тогда делала?

— Не скажу, потому что я ее не знаю. По-моему, она мне и слова не сказала, но…

Девочка замолчала и пожала плечами.

— Почему?

— Не знаю.

— Но ты же когда-нибудь видела, как она злится?

— Она порезала себя, так что можете… — Туула замолчала, покачала головой.

— Что ты хотела сказать?

— Что вы можете забыть о ней… Она скоро покончит с собой, и тогда одной проблемой у вас станет меньше. — Туула избегала смотреть комиссару в глаза.

Она вдруг уставилась на собственные пальцы, буркнула что-то себе под нос, вскочила и вышла из комнаты.

В комнату в сопровождении опекуна вошла Каролина — девочка чуть старше остальных. На ней была длинная, слишком широкая для нее футболка с котенком. Одну руку окольцовывала татуировка из рун, на сгибе локтя белели старые шрамы от инъекций.

Поздоровавшись с комиссаром, девочка застенчиво улыбнулась и присела на краешек кресла возле коричневого письменного стола.

— Туула говорит, что Викки часто удирала по ночам к своему парню, — начал комиссар.

— Не-ет, — рассмеялась Каролина.

— Почему ты так думаешь?

— Никуда она не удирала, — улыбнулась Каролина.

— У тебя уверенный голос.

— Туула всех считает законченными потаскухами, — пояснила Каролина.

— Так значит, Викки никуда не убегала?

— Ну-у… — Каролина посерьезнела.

— Что она делала, когда уходила? — Комиссар старался не выдать своего нетерпения.

Каролина коротко взглянула ему в глаза, потом перевела взгляд на окно.

— Сидела за прачечной и звонила своей маме.

Йона знал, что мать Викки умерла еще до того, как девочка попала в Бригиттагорден, но не стал спорить с Каролиной, а спокойно спросил:

— О чем они обычно говорили?

— Викки просто оставляла маме сообщения на голосовой почте… Насколько я понимаю, мать ей не перезванивала.

Йона кивнул. Кажется, никто не сказал Викки о смерти матери.

— Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Деннис? — спросил он.

— Нет, — не колеблясь, ответила Каролина.

— Подумай, не торопись.

Девочка спокойно посмотрела ему в глаза, однако дернулась, когда зажужжал телефон Сусанны Эст — той пришло сообщение.

— К кому могла бы отправиться Викки? — продолжал Йона, хотя беседа увяла.

— К своей матери. Мне только это приходит в голову.

— Друзья, парни?

— Нет. Но я ее не знаю… Мы обе ходили на ADL и иногда виделись, но она никогда не рассказывала о себе.

— Что такое ADL?

— Звучит как диагноз, — рассмеялась Каролина. — Но это значит All Day Lifestyle.[7]Программа для очень-очень хороших девочек. Там учат понемногу выходить на люди, разрешают ездить в Сундсвалль покупать еду, всякие классные шмотки…