Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

Похоже, они тут, в своем Городке, совсем берега потеряли. Хотя, с другой стороны, разве в Москве сильно по-другому? Заходят посадить – посадят. Раньше, при Сталине – за рытье подземных ходов в Японию. Сегодня – гораздо гуманнее: за налоги, за мошенничество, за пантомимы в церкви. И не на «десять лет без права переписки», а кому «двушечку», кому «пятерочку». И лишь самым упорным – побольше.

Однако в Москве Олег ни разу не сталкивался со столь откровенными непотребными предложениями. Правда, прежде чем их озвучить, майор попросил сдать ему мобильный телефон, который был немедленно убран в сейф. Затем Слепнев включил какой-то мудрый прибор. Надо полагать, проверял, нет ли на Багрове неких хитрых устройств. Убедившись, что нет, сразу перешел к сути.

– Итак, что мы имеем, – разговор еще не начался, а уверенный в себе майор уже подытоживал. – Два брата. Один убийца, болен раком, вот-вот помрет. Второй – здоровяк, тоже преступник. Тоже может надолго сесть. С диспозицией согласны?

– Нет, конечно, – улыбнулся Багров.

– Это неважно, – улыбнулся в ответ Георгий Витальевич. – Вариантов развития два. – Тут он сделал паузу.

– Какие же? – включился Олег.

– Первый – правильный. Убийца сознается и будет не жестоко, с учетом смертельной болезни, осужден. Хотя до суда, скорей всего, не доживет. Ему пара месяцев от силы осталась. Его брат окажется невиновным и выйдет на свободу. Надо же кому-то кормить детей и племянников?

– Надо, – согласился адвокат. – А что со вторым вариантом?

– Второй – неправильный, – продолжил майор. – Убийца не сознается и все равно помирает до суда. Даже, может, быстрее.

– Без лекарств? – уточнил Багров.

– Ну не будем же мы в следственный изолятор наркотики возить, – мягко улыбнулся Слепнев. – Короче, этот вариант во всех смыслах неправильный. Убийца и помирает быстрее, и мучается больше. А брат, вместо того, чтобы работать за двоих, идет на зону по трем неприятным составам. Выбор направления практически целиком зависит от вас с Ольгой Викторовной.

«Навел-таки справки о нас», – подумал Олег Всеволодович. – «И не такой уж он всесильный. Микрофона-то испугался».

– У меня тут справка есть, – выложил бумажку на стол адвокат. – В лекарствах нет наркотиков.

– Неважно, – даже не посмотрел на нее Слепнев. – Вы сразу ответите, или нужно время посоветоваться, подумать? – задал он главный вопрос.

– Сразу, – сказал Багров.

Майор перестал улыбаться. Видать, понял, что будет сказано дальше.

– Думаю, братья не виновны, – Олег тоже четко, по пунктам, выдавал свое решение. В Ольгином мнении он не сомневался, так что их решение, несомненно, было обоюдным. – Думаю, в их отношении имеется оговор и преступления со стороны правоохранительных органов.

– Что вы еще думаете? – жестко спросил Слепнев. Его глаза были прищурены, как будто майор уже смотрел в прицел.

– Еще я думаю, что тоже готов предложить вам два варианта, хороший и не очень.

– Валяйте, – разрешил тот.

– Хороший – выпускаем братьев, прекращаем оговоры, восстанавливаем справедливость и стараемся все забыть.

– А плохой? – спросил майор.

– Не выпускаем братьев. Шьем им дела, которые разваливаются в суде присяжных и привлекают к делу общественное внимание. Начинаются настоящие поиски настоящих убийц.

– И чем же второй вариант плох? – зло улыбнулся вновь испеченный начальник РОВД.

– Слишком долго. Слишком рискованно. Слишком непредсказуемо, – ответил Багров.

– Вроде все правильно понимаете, – задумался майор. – А тоже ведете себя, как юноша романтический.

– Профессия у нас такая, – спокойно ответил Олег Всеволодович.

– Значит, вы все окончательно решили? Пока не покинули кабинет, можете передумать. Да и потом можете, только условия будут уже другие.

– Мы все окончательно решили, – подвел черту Багров.

– Хорошо, – согласился майор. – Пошло-поехало. Великая битва быка с тепловозом.

– Однажды теленок уже бодал дуб, – напомнил майору адвокат. – И дуб рухнул.

– Только не в нашем случае, – поднялся из‑за стола тот, давая понять, что аудиенция закончена.

– И в нашем – тоже, – Багров также встал, ожидая свой телефон. – Не берите на себя слишком много. Вы не бог.

– Это почему же? Здесь, в городе, я именно бог и есть.

– Не-а, – весело ответил адвокат. – Боги прослушки не боятся и телефоны в сейфы не прячут.

Он вышел из кабинета, спиной ощущая два глаза-ствола.

Конечно, Олег не хотел войны. Однако, жизнь порой ставит в такие ситуации, когда выбирать уже не приходится.

Она действительно не видела никакого будущего рядом с Бойко.

Не то что общего, но даже хотя бы частично совместного.

Конечно же, Неонила была очень благодарна бравому прапорщику. Страшно даже вспомнить, как она валялась на мокром дощатом мостике, зареванная и несчастная, искренне уверенная, что ее нога сломана безвозвратно, а жизнь закончена. В таком контексте появление Петра Ивановича не могло рассматриваться иначе как подарок судьбы. Да и дальше, весь ее так бездарно начавшийся отпуск, он сделал все, чтобы заслужить если не любовь, то большую благодарность.

Благодарность заслужил. Искреннюю.

И все же – не любовь.

Потому что Неонила – как-никак столичная интеллигентка в энном поколении. Пусть это качество уже лет сто не рассматривается в родной стране как достоинство, но истинным интеллигентам гримасы и ужимки текущей власти мало интересны. Им текущая власть параллельна в самом прямом смысле этого математического понятия. Эстетически не пересекаются. Интеллигенты самодостаточны. И если так можно сказать – самогорды.

Нет, нет, упаси бог, Неонила Беляева никогда не делила людей на белую и черную кость. А слова чернь или плебей вызывали у нее, как и всех представителей прослойки-недокласса, яростное негодование. Неонила Леонидовна готова была грудью встать на защиту человека из народа. Но, если честно, не готова была делить с ним свою единственную жизнь. Даже в таком варианте, когда больше делить было не с кем.

Бойко в этом плане отличался от нее разительно. Он-то как раз был готов немедленно разделить со спасенной библиотекаршей все то немногое, что у него было. Более того, в его от рождения неглупой, хоть и упертой, голове даже мыслей не возникало, что симпатичных друг другу людей могут разделять некие нефизические субстанции, типа «читал ли ты Кафку?».

Точнее, не так.

Дураком-то прапорщик точно не был. И сразу понял, что Кафку нужно-таки прочесть.