Радость моих серых дней - Екатерина Дибривская

Спохватывается. Наливает горячего супа. И я послушно ем. Позволяю ей проявлять заботу. Ухаживать. Потом отблагодарю.

Она смакует малину. Румяная. Довольная. Едва ли не воркует. Наслаждается. И я доволен. Угодил. Стоило того.

Когда я заканчиваю трапезничать, Севиндж берёт меня за руку. В сторону кровати тянет. Но на полпути останавливается как вкопанная.

– У меня тоже для тебя есть сюрприз, Тихон, – еле слышно шепчет она.

Я заинтригован. От её тона. От её несмелого взгляда.

Руки девушки скользят по моим плечам. Целует глубоко. Сразу. Наотмашь. Не прелюдия. Не флирт. Начало.

Целует распаляя. Руками скользит вниз. Стягивает спортивные штаны вместе с боксёрами. Член, налитый кровью, ладонью обхватывает. Проводит уверенно по всей длине. Дрожу от её прикосновений. Пожалуйста, пусть это случится быстро! Иначе не сдержусь. Иначе могу сорваться.

Что бы она не затеяла, молча позволяю ей это.

Её игра.

Я здесь лишь счастливчик. Молчаливый. Удачливый. Наслаждающийся её вниманием.

Замираю в неверии. Колени худые, дрогнув, подгибаются. И вот она опускается. Становится на пол. На колени. Передо мной. Не давая себе ни секунды на раздумья, девушка пробует на вкус солоноватую горячую головку. Вбирает в свой рот и проводит языком.

Это космос. Мой рай. Грёбанные небеса. Не останавливайся, Севиндж.

– Я изучила сегодня про это, – неожиданно чопорно говорит она, – но если тебе не понравится, направь меня в правильное русло.

Серьёзно?

Она не ждёт ответа. Умница. Мой мозг расплавился. Я не смог бы ответить при всём желании.

Неуверенно она снова делает это. Меня словно током бьёт. Ошарашивает.

Смотрю на неё. Взгляда отвести не смею. Не шевелюсь. Не дышу. Словно во сне. Ненастоящее.

Кладу руку на её затылок. Безмолвно прошу пройти дальше. Стону в тот миг, когда ныряю до самой глотки. Чёрт! Девушка размеренно дышит носом и втягивает щёки. Выпускает мою твёрдость, лаская языком. А потом снова резко насаживается. Чтобы опять повторить свою сладкую пытку.

Я ошеломлён. Реально ли это? Или умер в снегу? Разве можно научиться глубокому горловому минету по энциклопедии за несколько часов? Сердце в груди колотится дурниной. О рёбра бьётся. Ошалело от происходящего. Как и я сам.

Она посасывает головку и выпускает изо рта. Обводит языком узор вздутых вен. И неуверенно поднимает взгляд.

– Тебе… – шумно сглатывает. – Не нравится?

– Шутишь? – свистящим шёпотом отвечаю. – Просто продолжай, прошу тебя!

Мне не нужно просить дважды. Хотя я начал бы умолять. Ей-Богу!

Она снова медленно вводит горящую плоть до самой гортани и слегка посасывает. Втягивает щёки и медленно ведёт длиной по напряжённому языку. Стонет. И ускоряется. Вцепляется пальцами в мои ноги для устойчивости и задаёт безумный ритм. Толкаюсь в её тёплом рту. Чувствую, что сейчас взорвусь. Помогаю ей рукой. Мягко нажимаю на затылок. Насаживаю. Чувствую так ярко. Каждое сокращение её мышц. Каждое движение языка. Каждое сокращение горла. Подрагивание губ.

– Милая, я сейчас… – хочу выйти, но она притягивает за кофту ближе.

Лишь сильнее втягивает в себя воздух. И я опустошаюсь в её роскошный рот. Горячая струя бьёт прямо в горло девушки, и та судорожно глотает, сжимая головку. Твою мать!

– Даааа, милая! – стону я и толкаюсь бёдрами уже безудержно. – Дааааа!

Она осушает меня. До последней капли. Вбирает семя и очищает остатки языком. Вылизывает начисто. Я тяжело дышу. Она отстраняется, не поднимая глаз.

– Это было… – её голос дрожит, – нормально?

Натягиваю штаны вместе с бельём и поднимаю её с колен. Подхватываю на руки прямо с пола.

– Это было потрясающе, – смотрю ей в глаза. – Выше всяких похвал.

Впиваюсь в её губы. Терзаю их. Кусаю. Сосу язык. Не хочу, чтобы сомневалась. Ни на мгновение. И она расслабляется.

Она.

Тихон укладывает меня на кровать и медленно раздевает. Сейчас он напоминает мне огромного довольного кота, переевшего сметаны.

– Сейчас я позабочусь о тебе, девочка, – шепчет он, лаская поцелуями. – Пока у меня есть силы.

Он устал сегодня. Конечно. Тяжело пробираться сквозь такую метель. Я должна была дать ему отдохнуть. Но хотела показать, чему научилась. Я перечитала главу несколько раз. Вроде, ничего сложного. Дышать… Расслабить мышцы шеи… Успевать сглатывать…

Краснею от осознания, что реально сделала это. На самом деле. И мне ничуть не было противно. В теории всё казалось… Сложнее. Я боялась, что не смогу.

– Тихон, – останавливаю жестом. – Отдыхай, мне ничего не нужно.

– Не глупи, – улыбается он. – Ты мне хороший сюрприз приготовила. Не могу же я оставить тебя в таком состоянии и просто лечь спать.

В каком состоянии? – хочу спросить я, но слова заглушает удивлённый стон, когда палец мужчины мягко скользит в меня.

– Такая влажная, – восхищённо шепчет он, спускаясь к моей груди. – Идеальная.

Он покрывает поцелуями тугие соски. Отрывается, и я стону.

– Сейчас… – обещает он. – Сейчас, девочка моя!

Его палец толкается в стенку лона ускоряясь, а губы накрывают чувствительные складки. Я закрываю глаза. Язык кружит вокруг жаждущего клитора. Щёлкает по горошине, заставляя меня взорваться.

– Ааааах, Тиииииихон! – громкий стон вырывается из моей груди. – Дааааа! Даа! Да!

Мужчина довольно облизывается. Ложится рядом, укутывая моё голое тело одеялом. Гладит кончиками пальцев вдоль позвоночника.

– Как ты научилась делать минет? Неужто по энциклопедии? – с улыбкой спрашивает он.

– Да, – я краснею. – С утра прочитала.

– Ты способная ученица, да?

– Я хорошо воспринимаю письменную информацию. И легко усваиваю, – лёгкий смешок срывается с губ, – чтобы применять на практике.

– Практика удалась идеально. Я даже подумал… – он замолкает.

Я поднимаюсь на локтях и заглядываю в его лицо.

– Подумал – что…?

Он молчит. Раздумывает. Вижу, что ответ есть. И он мне не понравится.

– Глупость подумал, – бросает. – Не бери в голову.

– Подумал, что я уже делала это… с кем-то, – констатирую я.

– Говорю же, глупость, – раздражённо закатывает глаза. – Ты вела себя достаточно уверенно. Я просто приревновал.

Широко распахиваю глаза от его признания. Неожиданного и искреннего. Он усмехается.

– Я живой человек, девочка моя. Мужчина. Самец. Ничто человеческое мне не чуждо, тем более, если касается тебя. – Он кладёт пятерню на мою попку и притягивает к своей ноге. – Ведь ты – моя женщина. Моя самка.