Литературное приложение «МФ» №06, июль 2011 - Журнал «Мир Фантастики»
Шрифт:
Интервал:
— Давно. — Смит усмехнулся уголком рта. — Вас ещё не было на свете.
Линда многозначительно кашлянула, но не стала скрывать улыбки. Летом ей минуло пятьдесят два года, Смиту же никак не могло быть более сорока пяти.
— Будем считать, что это комплимент. Итак, Джон Смит. Это ваше настоящее имя?
— Смотря что вы имеете в виду под словом «настоящее», — пожал плечами пациент.
— Это имя дали вам при рождении?
— Сомневаюсь, что при рождении мне дали какое-нибудь имя. В любом случае, рассказать об этом было некому, так что пришлось позаботиться о себе самому.
По-английски Смит и вправду говорил безупречно, но не как американец. Некоторые звуки как будто натыкались на невидимую преграду и приобретали жёсткость, свойственную германским языкам центральной Европы. «Германия? Австрия? Швейцария?» — сделала Линда пометки в блокноте. Ей предстояло проверить это, как только она получит запись беседы.
— Вы сирота?
— Родителей я не помню, так что, наверное, да, сирота.
— Где вы родились?
— Точно не скажу, но предполагаю, что на планете Земля.
«Спасибо хоть, что не на Марсе», — улыбнулась про себя Линда.
— Сколько вам лет?
— Семь тысяч пятьсот девятнадцать, — улыбнулся пациент, откидываясь на спинку кровати. — Если верить иудейской Библии.
Линда внимательно посмотрела на него, оценивая ситуацию. Беспечная поза (настолько, насколько позволяли кожаные ремни на запястьях) и лёгкая улыбка выдавали человека, приготовившегося наслаждаться эффектом, который произведёт его откровение. «Нет уж, такого удовольствия я тебе не доставлю, — подумала Линда, механически кивая в улыбающееся лицо пациента. — Зрителей с тебя уже достаточно».
— Вы были первым человеком в Раю? Господь создал вас из глины…
— …а жену — из моего ребра. — Улыбка Смита стала шире и как будто непринуждённее. — Оставим область мифологии. Всё это так же возможно, как и невозможно. Да и рёбра у меня все на месте.
Похоже, поведение и слова Линды доставляли ему удовольствие.
— Значит, вы не помните, где и когда родились?
— Увы, память не бесконечна. Происходит слишком много событий, чтобы они воспроизводились одинаково живо. Человек обычно неплохо помнит то, что происходило с ним в последние три-четыре года, а вот события десятилетней давности, если они не произвели тогда особого впечатления, всплывают уже с трудом.
«Хорошо выкручивается, — уважительно отметила Линда. — Посмотрим, где картина его мира даст трещину».
— Вы ведь понимаете, что ваша долгая жизнь не совсем обычное явление?
— О, безусловно.
— У вас есть какое-то объяснение этому феномену?
— Я как-то по-особому питаюсь энергией Земли и Солнца. Они поддерживают в благоприятном состоянии моё тело и преобразуются в импульсы, которые можно материализовать вовне.
— Каким образом?
— Вылечить человека. Помочь быстрее зажить ушибу, срастись кости. Иногда даже вернуть жизнь, если сердце… Но вы, кажется, меня не слушаете.
— Нет, отчего же? — Продолжая сохранять на лице серьёзность, Линда оторвалась от блокнота, в котором для вида записывала последнюю фразу Смита. — А сломанный ноготь? Вы сможете его поправить?
— А вы осмелитесь протянуть мне руку?
В глазах пациента мелькнул странный огонёк, и Линда почувствовала, как по плечам побежали мурашки. Но не прошло и секунды, как неприятное ощущение отпустило, а Смит вновь принял благодушный вид.
— Не надо героизма. Во-первых, мне понадобился бы обломок ногтя, а вы вряд ли принесли его в кармане. А во-вторых, я при всём желании не могу помочь вам с маникюром в стенах клиники.
— Почему же? — Линда вдруг поймала себя на том, что машинально потирает тыльную сторону ладони, которую уже готова была протянуть Смиту. — Нехватка энергии Солнца и Земли?
— Ваш ноготь может поднять много шума. Пока мной интересуются только две инстанции, но если я начну представлять научный интерес… Это несколько противоречит моим планам. На данный момент пристанище меня вполне устраивает. Здесь куда комфортнее, чем в тюрьме или в научной лаборатории. Да и сбежать отсюда будет гораздо проще.
«Симулянт ты или душевнобольной, но ума тебе явно не занимать», — с чем-то похожим на уважение подумала Линда. «Нелёгкое дело» доктора Альфреда обещало быть интересным.
— Значит, вас изучали?
— Без малого десять лет. И могу вам сказать, что это было одно из самых ужасных десятилетий в моей жизни.
Обведя в кружок «Швейцарию», Линда мысленно похвалила себя и поднялась со стула.
— Что ж, спасибо за беседу, мистер Смит, она была для меня очень познавательна.
— Уже уходите? — насмешливо спросил пациент, приподнимая брови. — Пятиминутного разговора нынче достаточно, чтобы сделать заключение о состоянии больного?
— О нет, мы с вами ещё встретимся. Пока же мне надо подумать над тем, что вы мне рассказали. Не каждый день встречаешься с божьим чудом.
***
Мальчик идёт впереди меня, громко шмыгает носом. Шаг его неровный, он то и дело оступается, дважды чуть не упал.
— Ну, пошёл! — крикнул Саныч, явно жалея, что ему выпало замыкать шествие и он не может ткнуть мальчика дулом в спину. — Вань, отвесь ему с ноги! А то ползёт, как слизняк… Сука.
Мальчик что-то бубнит себе под нос и едва слышно стонет, с трудом сдерживая рыдания. Вспомнилось залитое слезами лицо Буревестника, вышедшего из барака, — что-то невнятное шептали его губы, густые усы колыхались и дрожали, делая писателя похожим на кита.
Таким же неровным шагом дошёл он до коляски и, забравшись в неё, махнул рукой: «Трогай!» Коляска поехала в сторону дома начальника лагеря, а дети уже хлынули в барак, галдя наперебой:
«А про комариков?..»
«А как с лестницы спихивают?»
«А о ночёвках в снегу?..»
«Всё рассказал, братцы», — то и дело слышался усталый ответ, и в этом юном голосе было столько чувства собственного достоинства, что стало даже немного завидно.
Саныч глядел вслед коляске, плотно сжав губы. Сплюнув, чертыхнулся, с ненавистью посмотрел на копошащихся в бараке мальчишек:
«Глаз с него не спускать. С-сучонок…»
И теперь он стоит у задней стены барака — худой, оборванный пацан, чёрт знает какими судьбами занесённый в соловецкую Детколонию, — стоит и воет, захлёбывается соплями, покачивается, судорожно дышит, сжимает кулаки.
— Что, страшно помирать? — Саныч сплюнул жёлтую слюну и злорадно осклабился. — В штаны нассал? Гадёныш! Я б тя дважды расстрелял, сука! Ружья!
Я поднял винтовку, приложил
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!