Следуя высшему замыслу - Алексей Аникин

но даже животное лучше, ибо оно не опустится на то дно, какое предлагают людям апологеты киборгизации и ксенофилии».

Знаете, что удивительно в этих строках? Они написаны ещё век назад, как раз во времена рассвета этих двух идей у нашего соседа. Думаете, что-то изменилось? Ответ мой будет отрицательным. Корпоративный Человеческий Союз – хорошо развитое государство, это трудно, да и бессмысленно отрицать. Люди там не глупее нас, но и не умнее. Они другие. Но цена этому «другие» чрезвычайно велика.

Россия делает протезы, чтобы возвращать людей в строй, не позволять им потерять трудовой прогресс, не давая при этом пересечь черту, за которой следует безумие. КЧС делает импланты, чтобы взамен силы закабалить людей, заставить повиноваться. Русские воюют, защищая Родину от захватчика, грозящего уничтожить все устои. Корпораты воюют, защищая капитал толстосумов, ведь те поражены паранойей боятся, что у них его отберут. Россия исследует Чёрный Сектор, утоляя человеческое любопытство, пытаясь познать новое, находя места для развития. КЧС исследует свой Космос Инкогнитус, пытаясь найти новый рынок сбыта.

Казалось бы, одни и те же вещи, но какой разный подход! Кто-то может подумать, что я всего лишь наговариваю на КЧС, ибо они враги, но будет лишь отчасти прав. Отчасти, потому что с высоты моих нынешних знаний я вижу – Корпоративный Человеческий Союз подобен Древнему Риму в стадии своего заката, подобен Цивилизации Граусбайх на грани своего разрушения. Все цивилизации живут, исследуют, воюют. Но чем ближе к упадку, тем сильнее озеро превращается в болото, тем больше гниёт оставленная на солнце уже давно убитая туша зверя. От рассвета до заката, от рождения до смерти, от славного начала до бесславного конца живут все империи.

На душе моей в тот миг повисло тягостное ощущение неизбежности этого конца и для России. Россия – тоже империя, была ею всю свою историю, постоянно расширяла свои границы, отодвигая захватчиков от центра. Россия, как и любая империя, проходила через падения, теряла территории, и тогда над ней нависала смертельная опасность. Лишь сила и смекалка многонационального тогда русского народа позволяла преодолеть трудности. Сегодня народ остался многонациональным, но совсем по-другому. Не было в наше время огромного числа народностей из различных точек страны. Сегодня «народность» – это население какой-либо планеты, которое может в тех или иных вещах отличаться от граждан Новомосковии. Что уж говорить, я и сам немного от них отличаюсь.

Русский человек – абсолютно такой же человек, что и немец, и англичанин, и араб, и китаец. Он ровно настолько же подвержен пороку, насколько способен разрушить всё, что ему ещё вчера было дорого. Тому были примеры в истории. Сергей Казимирович рассказывал мне о временах, предшествующих Третьей мировой войне. Это было время, когда совсем недавно пала одна из русских империй – Советский Союз. То было время, когда по миру ходил тот самый порок, вламывался в каждую дверь, соблазнял как одиноких, так и целые семьи, ломал жизненный уклад, потешался над традицией, изгалялся над историей. То было время глобализации, время, когда могла пасть не отдельно взятая империя, а весь мир. Мир мог сгореть в ядерной войне, мог издохнуть от биологического оружия, мог потерять большинство населения из-за насаждения идей, приводящих к уменьшению человеческой численности.

Немногие государства решились дать бой этой жуткой химере. Россия, казалось бы павшая, вновь воскресла, подобно мифическому фениксу, и силой оружия заслужила себе место под солнцем. Она вернула себе имперское величие, которого лишилась из-за предательства порочных.

Россия, оставшаяся на Земле, скорее всего не успела совершить очередной виток. Говорят, человечество пало по неизвестным причинам и впоследствии переродилось в варсайллимов. Но Россия, стоящая сейчас, существует, находится на этапе долгого возвышения. Но это время когда-то пройдёт, как прошло оно для Корпоративного Человеческого Союза. Когда именно – неизвестно. Но уверенность в том, что это произойдёт, была непоколебима.

Я посмотрел на Болдвина. Это был человек очень высокого роста, напичканный самыми современными имплантами. Такого поразить, наверное, можно только фугасной бомбой. На данный момент, это, наверное, пик развития человеческого тела, скрещённого с технологией. Такого хоть в жар, хоть в холод бросай, всё равно выживет.

Но ведь встреча эта была нужна отнюдь не для того, чтобы поглядеть на чужое достижение в области надругательства над человеческим естеством. Я почувствовал нечто совсем иное. То, что раньше не почувствовал бы никогда.

– Анугиразус! – позвал Болдвин по-английски. – Появляйся быстрее, моё терпение не безгранично.

Первое, что я ощутил в нём, была самоуверенность. Нет, совсем не так. Это была гордыня. Чистая, незамутнённая. Сейчас он не показывал явно, но внутренне он кичился своим положением.

– А ты ещё кто такой? – спросил Болдвин, когда перед ним из густой тьмы вышел отнюдь не Анугиразус. – Впрочем, я понял, это проверка стойкости разума. Воплощайся обратно, нам есть о чём поговорить.

– Я не Анугиразус, – был мой ответ. Я говорил по-русски, ибо знал, что в голове Болдвина есть переводчик, да и нет нужды тешить неуёмное английское самолюбие. – Меня зовут Виталием Александровичем Чудовым. Нам действительно есть о чём поговорить.

Болдвин хмуро свёл брови, совершенно ничего не понимая.

– Среди русанаров нет представителей с фамилией Чудов. С каких пор русские научились обращаться в своих Покровителей?

Похоже, он до сих пор не знает, что я «убил» Анугиразуса, раз уж моя фамилия ему неизвестна. Быть может, сидящий в моей голове глава драконов-карателей провернул некий обманный трюк, не позволяющий понять корпоратам истинное положение вещей.

– У меня особый случай, Болдвин.

– Но как ты смог направить мне прошение от лица Анугиразуса?

– Секрет. У меня их много. И докладывать тебе о них я не буду.

Болдвин ещё несколько секунд пробыл в состоянии неконтролируемой растерянности, но вскоре вернул себе уверенный вид.

– Что ж, допустим, – прямо из воздуха он создал себе длинную сигару и закурил. – Что тебе от меня нужно?

– Поговорим о насущном, – я уселся в привычную русским драконам позу, встав на одно колено и высоко возвысившись над собеседником. – Ну что, англичанин, не надоело вам ещё уже третий год биться головой о русскую стену? Не надоело терять по нескольку сотен тысяч человек в год, не добиваясь никаких серьёзных результатов?

– А с чего вдруг это должно было нам надоесть? – спросил Болдвин нарочито непонимающим голосом. – Крупные компании отлично зарабатывают, начиная с производителей пищи для солдат и граждан и заканчивая производителями «штурмзафта». Что уж говорить о производителях оружия, военной