Проклятие красной стены - Алексей Витаков

— А может и получить, если суд решит, что он не имеет никакого отношения к этому… Я все теперь знаю. Целую неделю изучаю правила Божьего суда! Вот!

— Какая ты теперь у меня вумная! — Болен нарочно добавил к слову букву «в». Именно так они говорили в детстве.

— Не дразнись. Я очень боюсь, Болен. Черт с ним, с этим имуществом! Лишь бы ты остался живой! Знаешь, я сегодня ходила к колдунье.

— Тьфу на тебя, Агнешка. Зачем тебе это?

— А затем. Она обещала меня научить одному проклятию, которое действует на семь колен вверх и на тринадцать вниз.

— Ты сходишь с ума, дорогая сестренка! Прошу тебя, не ходи больше с такими просьбами. Я за тобой раньше такого не замечал.

Болен взял сестру за плечи и отодвинул от себя, пытаясь заглянуть в глаза. Агнешка быстро замотала головой, отводя взгляд. Болен легонько встряхнул ее:

— Агнешка, милая! Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

— Как ты можешь давать обещания, если знаешь, что не сдержишь их? Как?

— Послушай меня. Конечно, мне не устоять против Валука. Не продержаться даже одной минуты. Но мир ведь не без отважных людей. Я обязательно найду того, кто выйдет постоять за мою честь.

— Во всем Смоленске, бедный мой Болен, нет лучшего воина, чем Станислав Валук. И угораздило же тебя попасть в сети именно к его чертовой дочке!

— К его или к чертовой?

— Не время шутить, пан Новак!

— Больше не буду. Я должен тебе сказать, м-м… Ты ведь знаешь, что произошло с Блезом Зиновитским?

— Если честно, я даже порадовалась. Нельзя так говорить. Но не осуждай. А при чем здесь изнасилованный козлом изувер?

— Я, кажется, знаком, нет-нет, почти знаком с тем, кто это сделал.

— Брат, ты здоров? Что значит: почти знаком?

— Я разговаривал с ним сегодня. Я не видел его, поскольку он стоял у меня за спиной, да еще в кромешной темноте. Но сердце подсказывает мне, что я нашел нужного человека.

— Господи! — Агнешка поднесла ладонь к горячему лбу брата. — Ну, немудрено. Ты весь горишь.

— Теперь ты шутишь надо мной. Я похож на выжившего из ума?

— Когда человек переживает то, что пережил ты, ему и не такое может померещиться. Хотя все это ужасно горько!

Агнешка уронила руки.

— Клянусь, я не призрак видел. Еще шесть дней назад я побежал за высоким человеком в одежде православного монаха. Но потерял его из виду. В ту же ночь я пришел к Анжеле. Мы не сразу оказались в ее спальне, вначале мы немного поговорили, стоя по разные стороны ворот.

— Не понимаю, какая связь между монахом и твоей возлюбленной? — Агнешка грустно смотрела на бледное лицо брата.

— Очень простая. Сегодня, когда я сидел на стволе рухнувшего пару дней назад вяза, у меня за спиной раздался голос человека, который спросил, зачем я его преследовал. Э-эх. Вижу, ты смотришь на меня, как на чокнутого. Но правда, Агнешка, этот голос сказал, что подслушал наш разговор с Анжелой. Да-да. Нечаянно, разумеется. А может, и специально, чтобы вникнуть во все. Так вот…

Болен тяжело дышал от нетерпения, и речь его была настолько неуклюжей, что Агнешка закрыла лицо ладонями.

— Пресвятая Дева Мария, что он такое говорит! Какой-то голос подслушал его разговор с Анжелой, а потом явился и стал из-за спины с ним разговаривать!.. Как это все понимать?!

— Я не сказал, что явился бестелесный голос, — Болен попытался взять себя в руки. — Я сказал, что слышал голос, но самого человека не видел. Он просил меня не оборачиваться. Даже смешно как-то выразился. Сейчас. А, ну вот: «сиди и не обертывайся». Агнешка, скажи, разве мог я сам придумать такое слово?

— «Не обертывайся». Конечно, не мог. Куда тебе с твоим классическим образованием, — Агнешка горько усмехнулась. — Но в том-то и дело. Тебе стали приходить голоса людей, о существовании которых ты даже не догадывался. Чей голос явится тебе в следующий раз? Потусторонний мир живет рядом с нами. Он все время начеку, и как только в сознании человека образовывается брешь, он тут как тут.

— Агнешка. Ты читаешь мне проповеди отцов-инквизиторов!

— Не думаю, что они все время ошибались. Это же так очевидно.

— Послушай же меня. Я совершенно здоров. Что, по-твоему, представители потустороннего мира сломали шеи помощникам Зиновитского, а его самого засунули в станок с голым задом и оставили на утеху возбужденному козлу?

— Это, должно быть, сделали партизаны. Не мог ведь один человек совершить такое?

— Партизаны, говоришь? Да никакие не партизаны. Город на военном положении. Всех приходящих тщательно досматривают. И потом, после таких публичных казней, народных мстителей осталось не так уж и много.

Болен подошел к стене и со всего маху шарахнул по ней кулаком.

— Вот видишь, ты не совсем в здравии.

— Думай, как хочешь.

Повисла тягостная тишина. Слышно было только, как нетерпеливый Чак стучит по двери хвостом. Агнешка села на стул в углу комнаты, тяжело опустив голову. Болен стоял возле черного ночного окна, глядя на свое отражение. В изголовье кровати чадила и потрескивала масляная лампа, отбрасывая на потолок причудливые тени и полосы дыма.

— У нас кончились деньги? — спросил Болен.

— С чего ты взял?

— Ты залила плохое масло. Посмотри, сколько дыма от него!

— Я залила то, что нашла в кладовой.

— Почему это не сделала служанка?

— Я никого не хотела пускать в свою комнату. Никто не имеет права видеть моих слез и страха, понимаешь? Все должны знать: Новаки ходят с гордо поднятой головой, им не о чем беспокоиться, они не совершали преступлений и не нажили долгов. Поэтому у меня должен быть свой угол, где никто не заметит ужаса в моих глазах.

— Прости меня, — Болен опустился на колени перед сестрой и прижался лицом к ее платью. — Я не должен был тебе всего этого рассказывать. Действительно, выглядит очень вздорно и нелепо.

— Тебе нужно больше спать! — Агнешка погладила брата по голове.

— Да-да! Ты только скажи мне перед сном, что веришь в меня! И… и пообещай сразу же уехать отсюда, если вдруг со мной что-нибудь случится.

— Куда уезжать! Я не хочу. Я останусь навсегда с тобой, что бы ни случилось. Это ведь наш родной город. Мы родились здесь. Здесь могилы наших родителей. Здесь будут когда-нибудь и наши могилы. И могилы наших детей. Все будет хорошо… Давай, я расскажу тебе сказку на ночь!

В детстве Марко-королевич пас свиней и был такой слабый мальчик, что его постоянно колотили товарищи. Однажды он набрел на прекрасного вилина ребенка и, видя, что дитя лежит на солнцепеке, перенес его в тень. Тут пришла вила и промолвила древнее заклинание. После этого приказала Марко ступать, куда тот захочет, и никто его отныне не одолеет. Королевич сковал себе огромную боевую палицу и отправился на богатырские подвиги. С тех пор он был непобедим в бою; вилы постоянно помогали ему в кровавых сечах. Сражаясь с русским царем, он воскликнул: «Вила, помоги мне!» И победил неприятельские рати. А однажды повстречался Марко-королевич с Мусой Кеседжия. После первых ударов изломалось у обоих воинское оружие; они соскочили с коней и схватились врукопашную; долго бились витязи, кровавая пена капала с них на землю, но вот Муса повалил противника и сел ему на грудь. И возопил Марко к вилам. Явилась тогда вила из облака и сказала: «Зачем жалуешься, Марко-королевич? Не я ли, бедный, тебе говорила, чтобы не начинал ссоры в воскресенье? И разве у тебя нет змия за пазухой?» В последних словах был намек на острый нож. Заслышав голос вилы, Муса взглянул на облако, откуда она вещала; а Марко выхватил нож из-за пазухи и распорол Мусу от пояса до самого горла.