Приключения английского языка - Мелвин Брэгг

В 1399 году король Ричард II был свергнут Генрихом Ланкастером. Документ, отражающий это событие, и текст отречения от престола были написаны на английском. В Большом зале Вестминстерского дворца был созван парламент. Собрались герцоги и лорды, духовные и светские. Королевский трон, украшенный золотой парчой, пустовал. Затем вперед вышел Генрих, возложил на себя корону и заявил свои права на трон. В этот знаменательный момент он произнес речь не на латыни, государственном языке, и не на французском, языке двора, а на «своем родном языке», как красноречиво сказано в исторических документах. На английском.

Генрих, герцог Ланкастерский, стал королем Генрихом IV, а английский язык вновь стал языком королевской власти. Много раз положение было близким к критическому, и латынь с французским не ослабляли хватку, оставаясь языком власти и языком церкви, но английский язык добился самой дерзкой победы за 300 лет и вновь оказался на троне. Наконец-то судьба улыбалась ему, пусть даже впереди его ждали новые испытания, и еще много крови пролилось, прежде чем он приобрел статус первого языка во всех аспектах английской жизни.

Теперь же, как бы отмечая победу, он приветствовал первого поистине великого мастера художественного слова, писателя, способного воспользоваться новыми возможностями языка для создания знаменитых рассказов и поэзии – литературы, достойной языка-победителя.

Чосер стал первым писателем только что оперившейся Англии. Он поведал нам о том, кто мы есть. В частности, в «Кентерберийских рассказах» он описывает персонажей, которых мы можем увидеть рядом и сегодня. Он пишет о них на новом, среднеанглийском языке – языке, который ухитрился выстоять под напором французского и вернулся, чтобы начать борьбу за власть во вскормившей его стране.

Дэвид Кристал в своей «Энциклопедии английского языка» пишет: «Ни один автор не подтверждал так наглядно существование глубинного соответствия между естественным ритмом английской поэзии и повседневной английской речью».

Здесь в конце XIV века носители английского языка обращаются к нам со страниц искусных историй, рассказанных группой паломников, чтобы скоротать время в пути от Саутваркского района в Лондоне до Кентерберийского собора. Найдется немало причин задержаться и взглянуть на английский мир сквозь магический кристалл поэзии Чосера, и важнейшая из них, на мой взгляд, заключается в том, что автор выводит на сцену множество живых персонажей, личностей, представителей всех сословий, простых и утонченных, и для каждого находит подходящие слова, грубые или учтивые, сатирические или ироикомические, и все они служат вехой на пути не только к будущей английской литературе, но и к английской жизни в целом. Но самое важное заключается в том, автор решил писать не на латыни, которой прекрасно владел, и не на французском, с которого переводил и который мог бы принести ему больше славы и почета, а на родном английском, на языке, на котором говорили в Лондоне. Власть покинула Винчестер, и теперь Лондон вместе с университетами-близнецами Оксфордом и Кембриджем все увереннее формировал английский литературный язык, нередко преодолевая негодование и сопротивление.

Чосер не был исключением. Были еще и «Видение о Петре Пахаре» Ленгленда, и «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», были проповеди, поучения и стихи – весенняя пора английского языка, еще не вполне свободного, но уже набиравшего силу для будущего расцвета. Чосер стал знамением времени, и если мы сосредоточимся на его примере, то, надеюсь, сумеем постичь масштаб всех достижений английского языка за три норманнизированных столетия. Его история будет разворачиваться на нашем пути подобно тем историям, которыми на своем пути делились персонажи Чосера. Работы предстоит немало: его перу принадлежит 43 000 поэтических строк, два солидных прозаических произведения и некоторые занимательные вещицы вроде «Трактата об астролябии», написанного в образовательных целях для сына Льюиса.

О жизни Чосера известно довольно много, пожалуй, больше, чем о жизни Шекспира два столетия спустя. Он родился в Лондоне в середине 40-х годов XIV века в семье виноторговца Джона Чосера. В юности стал пажом на службе герцога Кларенса, а позже служил при дворе Эдуарда III. Важно подчеркнуть, что Лондон был небольшим по современным меркам городом с населением около 40 000 жителей. Блеск и нищета обитали бок о бок в тесных и перенаселенных, порой опасных для здоровья местах, где вы не рискнули бы выпить воды. Придворного пажа то и дело посылали с небольшими поручениями или сообщениями по всему городу, где тот имел удовольствие вкусить жизнь во всех ее проявлениях – жизнь лондонских улиц. В Чосере уже угадывался Диккенс, великий художественный картограф Лондона; оба были буквально пропитаны этим местом.

Чосер принимал участие в одной из кампаний Столетней войны, был взят в плен и выкуплен. Эта тема была на слуху, да и брак с представительницей знатного рода, дочерью сэра Паона Роэта (ее сестра позже вышла замуж за Джона Гонта, принца крови и влиятельнейшего вельможу того времени), тоже порождал немало сплетен и, вероятно, открывал доступ к средоточию власти. В те времена идея зарабатывать на жизнь исключительно писательским ремеслом не пользовалась успехом. Чосеру необходимо было найти источник дохода, и он обнаружил такой источник, который, как показало время, позволил ему развить свой писательский талант и предоставил точку опоры в мире денег, интеллектуальных занятий, дипломатии и общественного положения. В 1370-е годы он начал ездить за границу в составе королевских дипломатических миссий. В Генуе он заключал торговое соглашение; во время пребывания с миссией в Милане он ознакомился с ошеломляющими достижениями итальянской поэзии. Еще были живы Петрарка и Боккаччо; произведения Данте высоко ценились и изучались. В творчестве Чосера заметно их влияние.