Сновидец. Мистер Невозможность - Мэгги Стивотер

– Мы еще не на месте? – спросила Хеннесси.

– Выше, – ответил Брайд.

Выше, выше. Икры Ронана горели от напряжения, пока они продвигались вверх по крутому склону горы. Снега здесь было больше, а деревья еще выше. Пейзаж казался иллюзией, как и пустыня, которую он недавно покинул. И таким же реальным.

«Хеннесси, – подумал он, – Мы все еще спим?»

Девушка не повернула головы. Итак, он не спит или, по крайней мере, спит один, и в его сне присутствуют копии Хеннесси и Брайда. Сейчас трудно было отличить реальность.

– Вы знаете, где мы? – спросил их Брайд. Они достигли своей цели: огромного, здоровенного пня, который когда-то, наверное, был колоссальным, выдающимся деревом, больше и выше, чем любое другое, все еще стоящее на Земле. Останки дерева, как и все вокруг, припорошило снегом, отчего оно почему-то еще сильней казалось живым. Ронан вдруг вспомнил, как в Амбарах припорашивало снегом спины вечно спящего отцовского скота.

– Все еще в Вирджинии, – ответила Хеннесси. – Да?

– В Западной, храни ее боже, Вирджинии, – добавил Ронан, подражая южному акценту своего старинного друга Гэнси, прежде чем вспомнил, что никто из присутствующих с ним не знаком. Здесь, в будущем, никто не знал о его прошлом. Может быть, именно в этом Адам увидел преимущество.

Ронан снова ощутил покалывание Кружева.

– Верно, – сказал Брайд. – Почти в самом центре «зоны тишины» Национального радиовещания. Более десяти тысяч квадратных миль без радио, вай-фая, сотовых сетей и даже микроволновых печей. Пристанище самого большого в мире управляемого радиотелескопа и пары канувших в Лету программ по исследованию инопланетян. По ночам здешние небеса – одно из самых тихих мест к востоку от Миссисипи. Разве вы не чувствуете это?

Разумеется, нет. Не сейчас, когда он бодрствовал. Во сне энергия линии всегда представлялась Ронану невероятно четкой. Но стоило только его разбудить, как он не ощущал ее ни на грамм. По сути, казалось, что неспящего Ронана сильнее всего притягивали вещи, которые должны были серьезно ему мешать. Электричество, двигатели, моторы, бензин, адреналин. При этом спящему Ронану – Ронану, зараженному черной слизью, – был необходим мир, свободный от всех этих вещей. Возможно, именно поэтому будущее виделось ему туманным. Брайд говорил, что он один, а не двое. Брайд просто не знал.

– Ты хочешь знать «чувствую ли я» или «нравится ли мне это»? – спросила Хеннесси. – Потому что это два разных ответа.

Брайд окинул взглядом окружающие их массивные ели. От легкого снегопада по земле расстелился ползучий белый туман, и стволы деревьев покрылись белыми отметками там, где снежинки прилипли к шершавой коре.

– Что ты слышишь?

– Ничего, – ответил Ронан.

Ничего. Пустота.

Ни далекого шума грузовиков, ни гудения генераторов, ни отдаленных звуков хлопающих дверей. Вокруг гигантских деревьев клубилась лишь мягкая, белая тишина. Горная почва была довольно скудной, и все же им удалось вырасти настолько грандиозными. Ронан задумался, сколько времени им потребовалось, чтобы совершить подобный подвиг.

Возможно, причина в отсутствии шума.

Словно прочитав его мысли, Брайд сказал:

– Они еще так молоды. Второе поколение. В начале двадцатого века эти деревья были всего лишь побегами, здесь шла вырубка. Выглядело как зона военных действий. Кстати, и это тоже было. Когда-то здесь стреляли из минометов. Только представьте себе этот лес, уничтоженный, выкорчеванный, затянутый дымом под звуки выстрелов.

Ронан не мог.

– Да, – сказал Брайд. – Удивительно, сколько можно изменить за столетие, если поставить цель. Человечество стерло этот лес с лица Земли, но люди возродили его снова. Посадили деревья. Построили заборы, оградив их от скота. Привели в порядок русла рек, там, где причиненный ущерб иссушил их. Вернули на место все растения, росшие вдоль границ леса и удерживавшие его на месте. Всегда найдутся те, кто в глубине души скучает по подобным местам. Ты действительно ничего не чувствуешь, Ронан?

– Пока не сплю, нет, – пробормотал парень.

Брайд продолжил:

– Вы почувствовали во сне, насколько сильна линия? И это притом, что она приглушена. В шестидесятых годах к юго-востоку отсюда построили плотину, подавляющую ее энергию. Но линия была настолько сильна до этого, что продолжила изливать свою мощь в отдаленные притоки.

– Сильнее, чем сейчас? – безрадостно спросила Хеннесси.

– Подойдите, вы оба, – сказал Брайд. – Положите сюда руки.

Они подчинились. Парень в старой кожаной куртке, изуродованной сбежавшими кошмарами, девушка в украденном вонючем пальто с меховым воротником, облепленным снегом, и мужчина в той же куртке, что и всегда, в бледно-серой ветровке со светлой полосой на рукаве. Все трое прижали ладони к шероховатой поверхности пня.

– Это один из древнейших экземпляров, – начал Брайд. – Кажется, что он мертв, но на самом деле просто спит, – продолжил он. – Другие деревья поддерживают в нем жизнь. Все они связаны под землей. Сила одного делает крепче остальных. Слабость одного бросает вызов всем. Они ценят своих предков, в единстве сила.

– Сколько еще займет этот увлекательный опыт? – встряла Хеннесси. – Я сисек не чувствую.

– Немного долбаного почтения не помешало бы, – спокойно ответил Брайд. – Не так давно этот лес был похож на твой Линденмер, Ронан, но его сновидец умер, и он остался беззащитен. Лес стар и плохо слышит, и уже много лет никто из сновидцев не пытался с ним подружиться. Он по-прежнему выполняет свою работу на этой линии; чудо, что эти молодые глупые деревца додумались сохранить ему жизнь, сберечь основы, и мы должны быть благодарны за это.

– Спасибо за сон, дерево, – ввернула Хеннесси. – Мне не понравилось.

– Подобная силовая линия – редкость в наши времена, – продолжил Брайд немного резче. – Чистая, спокойная, мощная. И если бы не плотина в нескольких милях отсюда, здесь было бы просто идеально. Хеннесси, если ты не в состоянии стереть эту ухмылку со своего лица наяву, можешь попробовать сделать это во сне. Запомните это дерево и в следующий раз, когда закроете глаза, разыщите его в пространстве снов и напомните ему, что такое дружба. Возможно, оно поможет понять, чего вы хотите, и поможет грезить о том, чего хочет ваш разум.

– Не думаю, что мой разум хочет выполнять его желания, – сказала Хеннесси. Каким-то образом Ронану послышалась интонация Кружева в ее голосе.

– У него есть имя? У леса? – спросил парень.

Он заметил, что Брайду понравился вопрос. Очень сильно понравился.

– Это дерево зовут Илидорин, – ответил Брайд.

Илидорин. Звучало как нечто, имеющее отношение к Грейуорену. С одной из высоких веток над головой раздалось тихое ворчащее карканье Бензопилы. Ворона умела произносить изрядное количество человеческих слов, но подобного Ронан раньше не слышал.