Ирландия. Прогулки по священному острову - Генри Воллам Мортон

Будь я ирландцем, то поехал бы в Кэшел, потому что только там заметна связь с гэльской Ирландией, которая, несмотря на завоевание и давление, вопреки всему выжила. Это — Ирландия Келлской книги, ардагского потира, креста из Конга и броши из Тары. Все эти предметы свидетельствуют о богатой и полной воображения народной жизни, у которой не было возможности развиться. И, если здесь появится Вальтер Скотт, в котором так нуждается Ирландия, думаю, первую свою книгу он сочинит в Кэшеле.

Пока важным событиям ирландской истории не придадут живости и глубины путем романтической подачи, они так и останутся для нас неясными, — пишет Падрейк Колум в своей работе «Дорога вокруг Ирландии». — Необходимо через типическую фигуру проиллюстрировать великие эпизоды определенной эпохи. Но сделать это сможет лишь большой художник и настоящий патриот. Он должен обладать чувством национального достоинства. Другими словами, мы испытываем потребность в писателе, который сделает для ирландской истории то, что Гоголь сделал для казачества, написав «Тараса Бульбу», и то, что автор «Чести дона Рамоны» сделал для Испании в отношении мавританского декаданса. Возможно, причина, по которой этого не произошло, состоит в том, что официальные историки слишком были заняты взаимной борьбой, а потому и не дали полную и достоверную картину нашей жизни. В противном случае нашелся бы художник, сумевший развить эту тему. Впрочем, положение дел меняется. Сейчас у Ирландии есть историки, вникающие в реальные события нашего прошлого.

В середине шестнадцатого века, после войны, произошла здесь одна история. Джентльмены из этой и других частей Ирландии уезжали за границу и служили там в качестве наемников. Некоторые тем не менее оставались здесь. Романтичный новеллист мог бы проследить карьеру кого-нибудь из гордых «сыновей Миля», живших на краю земли, перешедшей во владение солдат Кромвеля или Вильгельма. Летописи рассказывают нам о некоем Эдмунде О’Рейли, правнуке солдата, боровшегося против Оливера Кромвеля, и внуке солдата, нанесшего поражение командующему английской армии генерал-лейтенанту де Гинкелю. Ему разрешили поселиться на бедной фермерской земле. Однажды в соседнее поместье приехал знатный джентльмен на великолепном коне. Он разыскивал Эдмунда. Крестьяне, опасаясь, что чужестранец замыслил недоброе, отрицали, что слышали о нем. Эдмунд, подслушав эти разговоры, сильно обеспокоился, потому что приезжий был его родственником. Он приехал из-за границы специально ради него. Больше об этом человеке он ничего не слышал. Мы можем встретить здесь потомков лордов, на протяжении пятисот лет верховодивших в Западном Брейфни. По словам одного из местных историков, они переплавились в крестьянство.

Где же все-таки, спрашиваю я себя, ирландский Вальтер Скотт? У него в запасе было бы больше романтических историй, чем даже у страны, что породила писателя, заставившего весь мир полюбить Шотландию. Ирландия обязана открыть миру лучшие качества ирландского характера: безудержную удаль, отвагу, юмор, страстное воодушевление и духовность. Эта задача требует гения. Пусть он приедет в Кэшел.

Вид со стены, находящейся на уровне вершины круглой башни, воистину грандиозен. Я могу сравнить его только с видом из шотландского замка Стерлинг. Вокруг расстилается плоская зеленая земля Золотой долины. Узкие ленты дорог, пересекаясь, бегут через поля и фермы. Отсюда видны небольшие леса, а к югу — горы.

Стемнело, на небо выкатилась большая желтая луна и повисла над Кэшелом. На отдаленных фермах лаяли собаки. На перекрестках улиц болтали и смеялись молодые люди, собиравшиеся небольшими группами. Они сплетали английские и гэльские слова. Я поднял глаза и увидел на горе темные руины замка. Там было тихо, пустынно и заперто на ночь. Лунный свет изливался на развалины зеленым дождем.

Казалось, замок плывет по Типперэри, как корабль-призрак.

Я посещаю траппистов из обители Маунт-Меллерей, провожу с ними ночь, слышу голос в ночи, рано поднимаюсь, обследую монастырь, наблюдаю за молчаливыми монахами в их служении и снова пускаюсь в дорогу, в Корк, где слышу Шендонские колокола и целую камень Бларни.

1

Дорога, что идет из Кэшела на юг, через Кэйр, Клогхен и горы в Лисмор, — одна из самых красивых, по которым я когда-либо путешествовал. Вокруг широкая, раскинувшаяся на мили долина Типперэри, впереди горы Нокмилдаун. Сразу же за Клогхеном дорога идет вверх, и вы быстро поднимаетесь в горы, потом выскакиваете на крутой поворот Чертов Локоть (другой «локоть» находится в Шотландии, на дороге от Блэргаури до Бреймара!), и когда почувствуете, что можете без риска остановиться, сделайте это и посмотрите назад.

Это один из грандиознейших видов на Британских островах. Внизу лежит долина Типперэри с перекрестьем маленьких белых дорог, проложенных по зеленым полям и более темной зелени лесов. К западу от Кэйра горы Галти, а на востоке — Сливнаман. В ясный день вы можете увидеть скалу Кэшел, поднимающуюся из зеленой долины в двадцати милях к северу.

Трудно оторваться от этой панорамы. Но дорога продолжается, поднимается в голые, коричневые горы. Потом она спускается, и вы видите очаровательную лесную долину. Рядом с вами до самого Лисмора весело журчит река.

Здесь, на берегах широкого медленного Блэкуотера — могучей форелевой реки — поднимается величественный замок Лисмор, принадлежащий герцогу Девонширскому; самый настоящий ирландский Уорик. Возможно, Лисмор не так красив, как Уорик, однако мысленно невольно их сравниваешь. Оба величавы, оба стоят на поросших лесом скалах, оба отражаются в воде.

Двор замка поражает красотой.

Из окон гостиной страшно смотреть вниз. Неудивительно, что робкий Яков II, проведший ночь в Лисморе во время бегства с поля битвы при Бойне, отпрянул в ужасе, выглянув в окно.

Лисмор восхитителен — чистый, сдержанный, достойный городок. Я обрадовался, увидев на улице двух волынщиков в тартанах расцветки шотландской «черной стражи». Когда я поприветствовал их как шотландцев, они ответили мне с акцентом жителей Корка.

— Мы все ирландцы, — сказали он. — Не желаете ли пожертвовать немного оркестру волынщиков из Корка?

2

Сто мужчин, поклявшихся молчать до самой смерти, живут высоко в горах в монастыре траппистов в Маунт-Меллерей. Это люди с разным жизненным опытом и разных национальностей. Если бы они могли говорить друг с другом, то, вероятно, обнаружили бы: единственное, что их объединяет, — усталость от мира. Среди них, одетых в грубые коричневые сутаны ордена и известных по имени, которое дают монахам по приходе в обитель, как мне говорили, есть некогда знаменитый лондонский букмекер.

Было уже поздно, когда я вскарабкался на крутую гору к обители. Монахи возвращались с плодородных фермерских земель. Я остановил одного и спросил дорогу к гостинице. Он приложил палец к губам и покачал головой. Ему не позволено говорить, но он показал рукой направление. Я повернул за угол и позвонил в колокольчик на двери гостиницы.

— Добрый вечер, — сказал послушник, мужчина среднего возраста. — Чем могу служить?