Фатальный абонент - Гера Фотич

Как только врачи ушли, уехал Николай. Затем стала собираться Лили.

— А ты куда? — Михаил сел на постели.

— Мне тоже пора — уже десять. Дома заждались. Где ты был всю прошлую ночь, я не могла до тебя дозвониться!

— Да, так… задание… просили по работе.

— Ты во сне что-то говорил о притоне, о девках с гор. Чушь какая-то! Не надо больше так пить, — она улыбнулась хитро с лукавинкой.

Английский Ганса был такой же корявый, как и Михаила. Говорили на равных: не торопясь, поднимая глаза к небу, припоминая, жестикулировали. Старались произносить слова правильно, предварительно обдумывая предложение. Поэтому общаться им было легко. Если случались какие-то загвоздки — подключалась Диана.

Кроме них на судне был ещё индеец-механик. Маленького роста, лет сорока, с круглым мясистым лицом и красной бейсболкой на голове с надписью «Chicago». Надетой козырьком к спине. Ганс звал его Меркель. То ли от уважения к действующему канцлеру, то ли от её любви к Америке.

Через несколько минут капитан заглянул в каюту. Принёс футболку с названием судна. Сказал надеть. Но увидев, как она стала разъезжаться на Михаиле, трещать по швам, махнул рукой. Поинтересовался, как устроились. Получив удовлетворительный ответ, сообщил, что они отплывают на базу, где возьмут необходимые продукты и топливо. Потом за гостями. Рейс десять суток. В верховья Амазонки. После — неделя отдыха, и снова в путь, но уже по Риу Негро. Дальше будет видно. Пока есть заказы, надо работать!

Переодеваться Михаилу было не во что, и он вышел за капитаном как был — в коротких штанах и футболке. Заработал двигатель. Ганс показал на трос. Пришлось отдавать швартовы. Меркель сидел на лестнице и улыбался, потирал руки. Было ясно, что раньше это было его обязанностью.

Корабль развернулся и, слегка покачиваясь, двинулся к середине реки. База находилась ниже по течению. Диана вышла на палубу к Михаилу:

— Посмотри, это называется «свадьба рек»!

За бортом водная поверхность делилась вдоль на две части: чёрную и белую. Текли не смешиваясь, как два потока. Четкая граница плавно извивалась то в одну, то в другую сторону. Закручивала меандры и снова расправлялась тянулась вниз.

— Похоже на мостовую Копакабаны в Рио-де-Жанейро, — улыбнулся Михаил. — Инь и Янь!

— Да, здесь очень много загадочного, — согласилась Диана, я сама первое время пугалась. Потом привыкла. Пойдем в каюту!

Они зашли к себе и сели на постель.

Михаил склонился вперед, поставив локти на колени, сцепив руки в замок — ровно сидеть мешала верхняя полка. Подумал, что очень много символичного в этой стране. Всё как-то связано между собой. Словно наступающая цивилизация еще не сумела разрушить всеобщую гармонию, великую всеобъемлющую связь этого дивного края.

— Амазонка течет из Анд, несёт с собой белый ил, — поясняла Диана, — а Риу Негро из заболоченных мангровых зарослей. Полна тонинов разлагающихся растений. Ближе к Атлантическому океану они перемешиваются. Индейцы назвали эффект «свадьбой рек», имея в виду, что судьбы мужчины и женщины после встречи переплетаются постепенно и только потом превращаются в семью. Принимают один цвет.

Она обхватила Михаила за предплечье, прижалась к плечу.

«Да… в семью… — думал Михаил. — Всё здесь просто. Переплелись, спутались и на тебе — свадьба. Все рядом. А когда ты за тысячи километров? Вполне мог жениться на Лили, усыновить её ребёнка, жить припеваючи. Не сложилось. Почему? Или сам не сложил? Отчего в сорок пять — ни жены, ни детей. А теперь и ни дома. Только нижняя койка в каюте непонятно как и куда плывущего корыта, рядом землячка с поломанной судьбой. А впереди — неизвестность. Прозевал — получи. Прошёл мимо своей любви. Всё время хотел начать с чистого листа, чтобы девушка неиспорченная была, молодая… чтобы дом был полон, машина, дача…»

Диана приняла раздумья Михаила на свой счет. Погладила его по голове.

— Ты не обижаешься, что я тебя сюда затащила? Ведь вдвоём лучше, правда? Ты не жалеешь?

— Ну, что ты, — пробубнил Михаил, — что бы я без тебя делал.

Внезапно вспомнил свои беспомощность и страх, когда Лили сообщила об обыске, как убегал от бандитов, вскакивал в автобус с иностранцами. Думал — хана! По телу пробежала дрожь. Ощутил огромную благодарность к Диане. Будто заново пережил её откровения о войне, погибшей сестрёнке. В глазах защипало. Он притянул девушку к себе и крепко поцеловал. Удерживал губы своими, проникая языком внутрь, касался нёба и зубов пока не прошла резь в глазах. Подумал, что характер у него сволочной: как только наладилось с кем-то — так вспоминает про Лили. А стоит расстаться с Дианой — будет с нежностью думать о ней. Мазохизм какой-то…

Раздался знакомый длинный сигнал парохода. Кого-то приветствовали. Стук в дверь. Михаил открыл. Это был Ганс. Сказал, что нужно идти работать: швартоваться и грузить продукты. Корабль подошел к пирсу.

Когда Михаил взвалил на себя мешок сахара, немец одобрительно похлопал его по спине. Меркель тоже участвовал в погрузке, но брал, что полегче. Все время улыбался.

Через час судно направилось за туристами.

Это была группа из десяти американцев. Пять пар. Двое пожилых мужчин в инвалидных колясках. Трое помоложе. Женщины соответствовали их возрасту. Экскурсия — в экзотические места Амазонии. Корабль направился вверх по течению белой реки.

Михаил с Дианой вставали с рассветом. Готовили завтрак, потом обед, к вечеру ужин. Вместе с капитаном и механиком ели после гостей. На ночь корабль утыкался носом в какую-нибудь старую заброшенную пристань или берег. В темноте плыть было небезопасно. Река несла много топляка и вырванных с корнем деревьев. Михаил обвязывал канатом дерево покрепче и все шли спать. Иногда механику требовалась помощь, и Михаил спускался в машинное отделение. Меркель знал свое дело. Объяснялись жестами.

Шли двое суток.

Американцы хлопот не доставляли. Те, что в колясках, постоянно сидели на корме рабочей палубы с фотоаппаратами. К ним периодически подходили женщины. Ухаживали. Приносили напитки, сигары, выполняли другие просьбы. То ли жёны, то ли сиделки — было не понять. Те, что помоложе, — на верхней палубе за длинным столом пили виски, громко болтали. Играли в карты. Кидали кости. Спорили. Иногда очень громко, что казалось — подерутся. Быстро подходили женщины, успокаивали. Потом возвращались на открытые шезлонги, продолжать загорать.

Когда закончилось виски — позвали капитана, и тот поставил за барную стойку Меркеля. Стали пить местную кашасу. В перерывах читали газеты, куда-то звонили, похоже — делали ставки. Глядели по сторонам на береговые постройки индейцев, проплывающие мимо лодки. Приветственно махали руками, улыбались ответным жестам.

Долблёнки индейцев были узкие и длинные. Рулевой сидел на корме. Мощные моторы приподнимали нос лодки высоко из воды, так, что сидящий спереди индеец, свесив ноги, выглядел гальюнной фигурой. С удивительной лёгкостью держал равновесие.