Фатальный абонент - Гера Фотич

Места довольно однообразные: огромная река с беловатой глинистой водой, периодические отмели, сплошная стена джунглей по берегам и островам. Периодически встречались пароходики с дизельными двигателями, аналогичные «Клипперу». Чаще — просто лодки с надстройками и крышами из брезента. Звучали длинные приветственные гудки. Михаил вспоминал свой автомобиль. Изредка по берегам располагались поселки из нескольких хижин. Плавучие или на сваях вдоль высокого берега. Рядом кокосовые пальмы, на воде покачивались лодки с мотором и долблёнки. На холме бродили то ли большие белые козлы, то ли маленькие быки — не понять. Куры похожи на российских, собаки — тоже. Но лая не слышно.

Палило солнце, было жарко. Лёгкий ветерок от неторопливого движения парохода мягко обдувал открытые части тела. Делал прогулку приятной. Изредка начинало темнеть. Становилось душно. Горячий ветер поднимал на реке небольшую волну. Набегали низкие кучевые облака, начинался дождь. Михаил и Меркель опускали боковой брезент с наветренной стороны, и отдыхающие продолжали сидеть, не боясь промокнуть. Вскоре проглядывало солнце, быстро высушивало тент. Словно дождя и не было. Штору поднимали.

Капитан ставил помощника за штурвал, а сам сидел со всеми, обращал внимание туристов то на притаившегося у берега крокодила, то на стаю крикливых попугаев. Объективы камер сразу устремлялись в ту сторону.

Неожиданно на косу в сотне метров от корабля вышел тапир. На палубе всеобщее возбуждение — теперь редкое животное даже в Амазонии. Активное обсуждение, щёлканье фотоаппаратов. В этот момент под навес залетела огромная ярко-синяя бабочка. Среагировать не успели. Упорхнула не запёчатлённой. Американцы огорчились.

После заката все пассажиры выходили на палубу. Слушали тарахтение двигателя, скрип крепежа, свист, бульканье… С берега звучали цикады, что-то ухало, вскрикивало, било по веткам. Вся ночная братия вылезала на воздух, чтобы исполнить для туристов арию Амазонки.

Капитан травил байки о том, что здесь водится обезьяна-вампир. Когда человек засыпает — она подкрадывается и сосет кровь. В воде живут черные тонкие рыбы, похожие на угрей, и когда местные жители занимаются любовью, те проникают через отверстия внутрь и там сжирают внутренности.

Иногда ночью появлялись комары. Народ, переполненный впечатлениями, спешил по каютам.

Свободного времени у Михаила было немного. Всегда находилась какая-то работа.

Придя к намеченной цели — небольшой лагуне, пароход пришвартовали к большому пирсу. Здесь было много аналогичных судёнышек. В больших домах на плаву разместились прилавки с местными поделками, фруктами, рыбой, чучелами земноводных.

Понадобилась помощь Михаила при спуске по трапу инвалидов. Всё обошлось хорошо, и Ганс был доволен.

Изредка Капитан заставлял Михаила дежурить ночью, тогда утром давал поспать. Иногда дежурил сам или ставил механика.

«Чем не курорт? — думал Михаил, обнимая ночью Диану. Чувствуя, как она отдается телом и душой. Ему казалось, что девушка нашла в нём кусочек своей далекой родины и теперь наслаждается общением, разговаривает с близкими, обнимает, целует. Только ему она могла рассказать, что накопилось в душе. Казалось, что она стала легче, словно выплеснула часть непосильной горечи, накопленной за войну, бегство и жизнь в эмиграции. Воинственность Дианы рассыпалась, обратившись в шелковистую, тихую грусть.

Михаил подумал, что человек, покинувший свою родину, приобретает повышенную чувствительность. У него нет опоры под ногами, и каждое дуновение кажется ему штормом. Но сам он не мог разделить радости подруги — его прошлое продолжало быть с ним здесь и сейчас. Оно напоминало о себе ежесекундно. Могло нагрянуть и оглушить в любой момент, снова всё перевернуть.

Так незаметно прошла рабочая декада. Получив расчёт, они неделю жили в той же гостинице Манауса. Гуляли по городу, развлекались.

Затем позвонил Ганс и сообщил время очередного рейса. Путь лежал по Риу Негро.

Пароход принимал новых гостей.

Было утро.

— Ну ты, мудрила, — прозвучало с пирса, — не угробь мой чемодан!..

Родная речь сразила Михаила. Он сидел на кухне с Дианой. Со страхом выглянул в окно.

На пирсе стоял мужчина лет сорока, ростом с Михаила. Белая рубашка в вертикальную черную полоску обтягивала его выпуклый живот. Большая голова, прикрытая соломенным сомбреро, круглая дородная физиономия с двойным подбородком и маленькими светлыми глазками. Всё это делало его похожим на плантатора. Через плечо на ремне висел кожаный коричневый портфель, а в правой руке точно игрушечная — маленькая гитара. Толстяк потрясал ею, словно только что отобрал у ребёнка и пытался скрыться, торопя впереди себя Меркеля. Тот едва шёл по шаткому трапу, горбатясь под тяжестью огромного чемодана.

Михаил подошел к борту. Наклонился и принял ношу, поставил на палубу. Меркель благодарно улыбнулся. Показал пальцем на пирс, что-то сказал по-португальски. Но и так было понятно. Ещё трое мужчин ожидали своей очереди.

Двое были такого же роста, как первый. Один походил на профессора: очки в тонкой черной оправе, на шее дорогая камера с длинным объективом. В дурацкой помятой морской фуражке с генеральским шитьём листьев на козырьке. Выглядел как Паганель из фильма «Дети капитана Гранта». Крутил страусиной головой, надувал щёки, непрестанно что-то фотографировал и сам же восторгался, обращаясь к соседу — молодому парню лет тридцати в оранжевой футболке известной американской фирмы. Тот в ответ кивал, соглашаясь, глядя в свой айфон и тыкая в него пальцем.

Последним был самый взрослый из них, ниже всех на голову. На вид лет пятьдесят, сутулый, лысоватый. Скошенный лоб, крючковатый нос, и проницательный внимательный взгляд делали его похожим на судебного исполнителя, ведущего розыск имущества. Он все время смотрел по сторонам, оглядывал багаж, делал замечания своим друзьям, беспокоился, чтобы ничего не забыли. Три больших чемодана и несколько сумок стояли рядом.

Михаил спустился вниз и, легко взяв два чемодана, приготовился идти за пожилым. Но все отошли, уступая дорогу.

— Ты смотри, какие индейцы здесь обслуживают, — усмехнулся «профессор», кивая на Михаила. — Может, это капитан?

— Скорее, гастарбайтер из Европы, — поддержал молодой.

— Или американец, скрывается от алиментов, — добавил пожилой. Хорошо, что он нас не понимает, а то бы бросил чемоданы в воду — было бы весело!

Все зашли на пароход и стали размещаться по каютам. Михаил вернулся за оставшимися вещами. «Судебный исполнитель» вышел на мостик и зорко следил, как чемодан и сумки переместились на пароход. Показал, в какую каюту что занести.

Михаил заглянул на кухню:

— На борту русские! — не понимая своей радости, шёпотом сообщил Диане. Сердце билось яростно, словно в момент приближения опасности.

Лицо Дианы зарделось. Вскочила, стала вытирать мокрые руки о полотенце, словно собираясь бежать обниматься. В этот момент раздался крик Капитана.