Сказки Дальнего леса - Александр Асмолов

Близился полдень. В это время лесной народ предпочитал прятаться от жары где-нибудь в тени, а еще лучше – у воды. Ни того, ни другого рядом не было, поэтому и ожидать встречи было не с кем. Даже птицы укрылись в кронах деревьев. Наступила тишина. Неподвижный воздух прогревался все сильнее. Появилось желание закрыть глаза и поспать часок-другой. Медвежонок даже зевнул, да так сладко, что одна из травинок, росшая рядом, прилипла к его языку.

Он машинально попробовал ее на вкус – ничего интересного. И тут он вспомнил, что давно не ел ничего, а главное – ему не хотелось. Раньше он, если не ел что-нибудь, то хотя бы говорил об этом с кем-нибудь из друзей, на худой конец – мечтал или вспоминал. Но за последние дни он вообще даже не думал о еде. Только лиса Лиза пыталась заманить его в сладкий сон, после которого ему не суждено было бы проснуться. Ме́ня даже не мог припомнить, чтобы он ходил к роднику напиться. Вернее, он был у родника по имени Лето, но лакал там вовсе не воду. Уж не заболел ли он?

Эти размышления были прерваны появлением старухи. Она внезапно выскочила из прозрачной скалы. Оправив лохмотья одежды и оглянувшись, она, как ни в чем не бывало, направилась по тропинке прочь от скалы. Медвежонок, стараясь не попадаться ей на глаза, последовал за ней. Приходилось быть очень осторожным, поскольку в тишине даже едва уловимый шорох мог привлечь внимание. Не зря Ме́ня так часто играл с Тришкой и бельчатами в прятки: он научился у них скрытно пробираться по лесу, а не ломиться, как медведь.

Дойдя до большого камня, у которого тропинка поворачивала к ручью у Высокой скалы, старуха свернула в другую сторону и углубилась в рощу. Здесь начинался небольшой подъем, но она не сбавляла темп, и медвежонку пришлось прибавить шаг, чтобы не отставать. Сухая сутулая фигура старухи все реже стала мелькать за деревьями. Ме́ня даже обиженно засопел от усталости, но не отставал. Иногда он оглядывался по сторонам, стараясь запоминать дорогу, но вскоре понял, что в этой части соснового бора он никогда не был. Ему показалось, что деревья здесь росли чаще и выше, чем обычно. Было очень неуютно в незнакомом лесу.

– Странное место, – прошептал медвежонок.

Спохватился, да поздно было. Место действительно было очень странным. Возможно, оно и на самом деле было таким, а может быть, это его слова так подействовали. Он остановился, чтобы перевести дух и оглядеться. Солнце почему-то не пробивалось сквозь высокие и очень густые кроны деревьев. Полуденный зной исчез, откуда-то веяло неестественной прохладой.

«Должно быть, где-то вода, – подумал Ме́ня.

Он решил больше не говорить ничего вслух, опасаясь навредить себе таким образом. Это, конечно, только кажется, что можно запросто не разговаривать, но ты попробуй сам, дружок, помолчать целый день. Ведь всегда есть что рассказать знакомым, а уж когда никого нет рядом, то хотя бы поиграть с любимыми игрушками и поговорить от их имени друг с другом. Я вот до сих пор помню, как разговаривали мои оловянные солдатики. Они родились одинаковыми, но в боевых походах стали отличаться друг от друга царапинами и щербинками. Я их знал не только по именам, но и по голосам – один из них смешно картавил, а другой, когда было страшно, начинал заикаться.

Между тем Ме́ня заметил, как старуха мелькнула несколько раз справа за деревьями. Он осторожно последовал за ней. Впереди стало светлее, и вскоре медвежонок увидел небольшую поляну. Посредине лежало огромное дерево, вывороченное из земли с корнями. Их переплетение с комьями затвердевшей земли было похоже на круглый пятачок, на котором стоял огромный ствол. Иногда в грозу или ураган шквалистый ветер валит в лесу огромные деревья, но почему упало только одно из них, было непонятно. Ме́ня спрятался за одним из стволов и стал осматриваться. Ему показалось, что старуха задержалась у поваленного дерева, но что она там делала, не разглядел.

Прошло еще немного времени, но ничего настораживающего не происходило. Старуха исчезла, должно быть, пошла дальше. Надо было бы последовать за ней, но было очень интересно узнать, что она делала у лежащего вдоль всей поляны дерева. Ме́ня принюхался, знакомые лесные запахи не вызывали подозрений. Вблизи дерево казалось еще больше. Вырванные корни и дерн обнажили светло-серую землю. Посредине образовавшегося пяточка что-то темнело. Было немного жутко, но очень хотелось узнать, что же там такое. Ведь не случайно старуха тут останавливалась.

И действительно, темным пятном оказался отшлифованный до зеркального блеска черный камень. Он был удивительно гладким, а сверху был словно срезан ножом. Камень не лежал, а торчал из земли, от чего казался очень тяжелым. Однако самым необычным было то, что его боковые поверхности блестели, а в верхней ничего не отражалось. Было очень любопытно разглядеть его поближе, и медвежонок медленно подошел вплотную. Потом поднялся на задние лапы. Чтобы не поддаться соблазну потрогать поверхность гладкого камня, Ме́ня спрятал лапы за спину. Он наклонился, пытаясь, что-нибудь увидеть.

Только и успел он услышать неприятный шепот позади себя. Кто-то толкнул его в спину, и медвежонок провалился в темноту. Больше он ничего не видел и не слышал. Он даже не мог пошевельнуться. Его время остановилось и покинуло его на том самом мгновении, когда он услышал заклинание…

* * *

Ничто не может существовать вне времени. И горе тому, кто его потерял. Он даже не умирает, он просто перестает существовать в дальнейшем. Пути расходятся, а несчастный остается на том самом месте, где потерял время и не в состоянии продвинуться вперед. Он даже не может обратиться в неподвижную статую, так как его нет в последующем времени, он остается в прошлом. А для последующего его нет. Впрочем, и прежде такое случалось в глухих дремучих лесах, да только никто объяснить этого не мог, а просто говорили – сгинул.

Долго ли, коротко ли темнота и полнейшая тишина окружали медвежонка, он не знал, он даже не мог думать об этом, потому что самая быстрая мысль может промелькнуть в какое-то мгновение, а у него и этого мгновения не было. Он так и завис между прошлым и грядущим, сам того не понимая.

Внезапно Ме́ня почувствовал, как капли дождя застучали по его левой лапе. Это было такое приятное чувство, что он захотел облизнуться, но не мог. Он не чувствовал ни своей морды, ни головы, ничего, кроме лапы. Потом намокла другая лапа. Потом и весь он оказался под дождем. Был настоящий осенний ливень. Он был такой сильный, что ничего, кроме серой плотной стены дождевых струй, не было видно рядом.

Впрочем, нет – под ним был черный круг, где даже дождя не было видно. Там вообще ничего не было. Медвежонок застыл от страха, глядя туда, где пропадал дождь. Тысячи огромных дождевых капель долетали до черной границы и пропадали бесследно, как будто их отрезали острым мечом от общего потока.