Плата за жизнь - Николай Леонов

– С этого следовало начинать, Станислав, – сухо сказал Гуров и отключил аппарат.

* * *

В эфире велись переговоры:

– ...Сорок пять лет... Рост сто восемьдесят, чуть выше... Подтянут, отлично сложен... Шатен, виски седые... Глаза голубые...

Городские телефоны в пансионате были отключены, но местные работали, и утром участники съезда перезвонились, условились собраться в пятом номере в одиннадцать.

Завтракали все порознь, никто ни к кому не подсел, здоровались сдержанно, казалось, температура в баре понизилась до нуля.

Гуров все понял, переложил “вальтер” в наружный карман пиджака вместе с зажигалкой. Прием старый, как мир, однако везде срабатывает. Человек, даже предельно настороженный, привыкает, что собеседник достает из кармана зажигалку. Когда он опускает руку в карман, да еще разминает сигарету, то на его опущенную в карман руку никто не реагирует.

* * *

Когда все собрались в пятом номере, хозяин, Басов Игорь Николаевич, запер дверь, ключ положил на стол и сказал:

– По техническим причинам наше совещание прерывается. Как писал Николай Васильевич, у меня есть пренеприятнейшее известие. – Он оглядел собравшихся. – Среди нас мент.

– Я знаю, – сказал Чертов.

Наступила пауза, наконец кто-то произнес:

– Говорите, Игорь Николаевич.

– Сыщик высочайшего класса. Его истинная фамилия, имя и отчество значения не имеют. Его приметы: сорок пять лет, рост сто восемьдесят, чуть выше, фигура спортивная, шатен, глаза голубые.

Молчали, приглядывались друг к другу. Встал Валентин Сергеевич Кольцов, вышел на середину комнаты.

– Я тоже получил сообщение, что среди нас мент. Приметы те же. Я стою перед вами, вы имеете возможность приглядеться. Мой рост сто восемьдесят восемь. – Кольцов поднял ногу. – Каблуки отсутствуют. Насчет фигуры... – Он снял пиджак, обнажив вислые плечи и выпирающий животик. – Глаза голубые, таким мама родила. Можно сесть?

– Садитесь, Валентин Сергеевич, – сказал Басов, который руководил разборкой.

Кольцов сел. Поднялся сидевший рядом с ним Юрий Семенович Аблынин, вышел на середину, снял пиджак.

– Раз начали с голубоглазых, я тут. – Он повернулся. Присутствующие глянули с интересом, тут же его потеряли, начали переглядываться. Аблынин, как говорится, ростом не вышел. Он был не маленький, выше среднего роста, но на сто восемьдесят никак не тянул, да и брюшко, в общем, Аблынин не годился. Поднялся, вышел на середину Николай Андреевич Чертов. Ему и рта не дали открыть.

– Николай Андреевич, сядь, пожалуйста, – сказал Басов.

Чертов был просто мал, широкоплеч, походил на человека, которому заменили ноги и вместо положенных длинных присандалили чужие, короткие.

– И глаза у меня карие, – сказал он, возвращаясь на место.

Бритоголовому Файту, который было поднялся, не дали выйти на середину, одернули. При росте около ста семидесяти он весил примерно центнер.

– Игорь Николаевич, – сочным баритоном произнес Кольцов, – не сочтите за труд, выйдите.

– Верно. – Басов начал раздеваться, снял пиджак, рубашку, обнажился по пояс. – Во мне сто восемьдесят, у меня светлые глаза, не голубые. Но так сказать можно. – Он напряг хилые мышцы. – Противно демонстрировать свои недостатки. Атлетом меня назвать трудно.

– Агент в бане с сыщиком не был, а в костюме вы смотритесь.

– Судите, как хотите, воля ваша. – Басов начал одеваться. – Имеется еще особая примета. Мента однажды прострелили. У него сквозное ранение груди.

* * *

Гуров опустил руку в карман, достал зажигалку, начал ее крутить между пальцами.

* * *

– Игорь Николаевич... – Кольцов откашлялся. – Мы люди взрослые, не глупые. У меня, к примеру, дырка была не слева, а справа. Вы глянете, скажете, мол, агент стороной ошибся. Результат?

– Действительно, – согласился Файт, – искать на ощупь бессмысленно.

– Так что, нам наплевать на сигнал? Который, кстати, продублировали. – Басов указал на Чертова.

– Я глупостей не предлагаю. – В голосе Кольцова звучало раздражение. – При наличии подозрения продолжать совещание невозможно. Я хотел бы обратить внимание присутствующих на следующие моменты.

Он сделал паузу. Авторитеты ожили, напряжение спало. Люди усаживались удобнее, некоторые закурили.

– Да... – Кольцов вздохнул. – Сообщение продублировали, но в Москву оно поступило из одного канала. Вы все работаете с агентурой, объяснять глупо, я лишь напомню. Агент может сообщение сочинить. Будь он хоть генералом МВД. Если агента держат за горло, он может соврать что угодно. А данный источник, безусловно, держат за горло, позволяют дышать, не более того. Второе… Агент честен, но сам получил недоброкачественную информацию. Либо все правильно, сыщик заслан, но какой-то генерал в последний момент послал не одного сотрудника, а другого.

– Хорошо излагаете, – сказал Басов. – Словно на оперативном совещании в МУРе.

– Естественно, если я проработал в розыске пятнадцать лет, уважаемый. – Кольцов привстал и поклонился. – Правда, не в Москве.

– Ну, раз у вас такой опыт, давайте ваши предложения, – сказал Аблынин.

– Строить – не разрушать, думать надо, – ответил Кольцов и повернулся к Басову. – Игорь Николаевич, распорядитесь, чтобы нам принесли перекусить. Я пока подумаю. А вы, господа, – он указал на Аблынина, Чертова и Файта, – втроем, обойдите свои номера, соберитесь, возвращайтесь сюда с вещами. Из каждого номера звоните сюда. Звоните, разговаривайте со мной. Сотрудник угро, пусть не атлет, может вырубить обоих. Если разговор прервется, мы с Басовым начнем преследование.

– А если он, как вы выражаетесь, “вырубит” нас в коридоре? – спросил тучный Файт. – При моей комплекции...

– Понял! – прервал Кольцов. – Басов будет стоять на пороге и видеть коридор. Я буду сидеть у телефона и видеть Басова. Хозяин номера входит с сопровождающим, остается на пороге, видит, что происходит в номере, и видит Басова. Получается замкнутая цепь. Вы стрелки, конечно, аховые, но с пяти метров не промахнетесь. И я уверен, опытный мент сейчас дергаться не станет.

– Нас всех надо послать на высшие ментовские курсы, – сказал Чертов, направляясь к двери следом за Аблыниным и Файтом.

Басов вынул из кармана пистолет, встал в дверях.

Кольцов переставил столик с телефоном, перенес кресло, чтобы, сидя, видеть Басова, вынул пистолет, отработанным движением передернул затвор.

* * *

Гуров собрал в ванной бритвенные принадлежности, зубную щетку, одеколон, уложил все в кейс, где лежали белая рубашка, галстук и носки, захлопнул крышку, взглянул в зеркало, но не на свое отражение, а на маячившего за спиной авторитета.