Моя главная роль - Екатерина Береславцева

если вы дадите мне шанс, я смогу завоевать ваше сердце!

– Неожиданно, Эдуард Васильевич! – я слегка оторопела от его горячей речи.

– Я понимаю, Елена Марковна. Я сам пока не до конца пришёл в себя. Вы поразили меня ещё при первой нашей встрече, сегодня же все мои сомнения были окончательно разбиты в пух и прах!

– Какие сомнения, Эдуард Васильевич? – Что-то в его тоне меня насторожило.

– Позвольте мне не отвечать на ваш вопрос, дорогая Елена Марковна!

– Вы хотя бы намекните, с чем они связаны? – я тоже была упряма.

– Прошу вас, Елена, они совсем не стоят вашего внимания! – кажется, сдаваться он не собирался. – Итак, что вы ответите на моё предложение?

– Во-первых, – улыбнулась я, – я благодарю вас за откровенность, столь не частую в наше время. А во-вторых…

– А во-вторых? – повторил он.

– Я не готова пока дать вам ответ, Эдуард! – твёрдо сказала я. – А когда я смогу это сделать – решит судьба.

– Вы не говорите «нет», значит, у меня есть шанс. Пока этого достаточно. Завтра я позвоню вам, Елена, по нашим рабочим вопросам. Надеюсь, наша договорённость остаётся в силе?

– Я никогда не смешиваю работу с личной жизнью, Эдуард Васильевич! – сказала, а сама похолодела от своих слов. Петя, мой милый Петя!

– Я на это и надеялся! – что-то неуловимое сверкнуло в его глазах, отчего меня опять бросило в дрожь. – Тогда до завтра, Елена Марковна!

– До завтра! – эхом отозвалась я.

И только когда его автомобиль скрылся за поворотом, я заметила маленькую женскую фигурку в чём-то зелёном, которая на секунду сверкнула в лучах заходящего солнца и растворилась, словно мираж. Я дёрнулась было к соседскому забору, за которым мне и почудилось наваждение, но будто неведомая сила остановила меня и прошептала в ухо: «Не ходи-и-и!»… Я и не пошла, а развернулась и почти бегом направилась к дому.

– Проводила? – усмехнулся папа. – Что-то долго вы с ним разговаривали, я уж беспокоиться начал!

– Мы говорили о работе, папочка! – я прильнула к отцу. – А куда делись остальные?

– Пётр помогает матери посуду мыть.

– О, у него это прекрасно получается! – ляпнула я, не подумав.

– Да? – папа поднял голову.

– Ну да, он очень любит мыть посуду. В офисе всю перемыл, – небрежно ответила я. – Ну что, папуль, где обещанное чтиво? У меня уже руки чешутся! Ты распечатал?

– Да, в кабинете лежит. – Отец не признавал электронные книжки, и свои новые произведения, до того, как они издавались в типографии, печатал на домашнем принтере. Ему и править так было гораздо удобнее, чем с компьютера. – Сейчас принесу. А ты пока парня смени, что ли, не мужское это дело – по хозяйству помогать!

– Много ты понимаешь, папочка! Если ты никогда в своей жизни не мыл посуду, это ещё не значит, что все мужчины должны делать, как ты!

– Поговори у меня! – он ущипнул меня за бок и направился к лестнице.

Я же забралась в его кресло с ногами и задумалась. Что-то непонятное в моей жизни стало вдруг происходить, и изменилось всё в тот день, когда я встретила ту старуху в метро. Моя жизнь всегда была ясной и разумно устроенной, в какие-то безумства меня никогда не тянуло, даже в юности. Жанка правильно заметила, что я холодная и расчётливая баба, эмоции мои всегда на коротком поводке. Да и были ли у меня эти эмоции, если вспомнить? Какие глупости я совершала, кроме, конечно, детских шалостей? Не припомню что-то. И вдруг в один день всё начало рушиться. Правильно, всему виной та бабулька из метро! Зачем она следит за мной? Зачем она к Никитке являлась? К чему эти таинственные визиты и столь же таинственные исчезновения? Кто сможет ответить на эти вопросы? Кстати, есть же письмо от тёти Лизы, как я забыла о нём!

– Мамуль! – я ворвалась на кухню. – А ты письмо нашла?

– О, явилась наша краса к самому концу праздника! – мама улыбнулась.

– А зачем тебе я, если у тебя вон какой помощник! – парировала я. – Петечка, ты же не устал?

– Не беспокойтесь, Елена Марковна, – усмехнулся Петя, стоящий у раковины с полотенцем в руках. Посуду он уже всю перемыл и теперь вытирал тарелки одну за другой, аккуратно складывая в стопку. – Я готов ещё что-нибудь сделать. Мне это только в радость.

– Вот видишь, мам!

– А ты и рада, Алёнушка!

– Конечно! Достойная смена растёт!

– Ох! – она вручила мне второе полотенце. – Пойду за письмом, а ты присоединяйся, лентяйка!

– А может быть, лучше чечевицу от гороха отделить? – я с детства ненавидела вытирать посуду.

– Поговори у меня! – совсем как отец, ответила мама и с достоинством удалилась.

– Вот так всегда! – воскликнула я.

– Что он тебе говорил? – Петя, убрав улыбку с лица, посмотрел на меня.

– Кто, папа?

– Ты всё прекрасно понимаешь, Алёна! – он кивнул на окно. Я прикусила губу. Как я могла забыть о том, что из кухонного окна открывается прекрасный вид на улицу!

– Он благодарил меня за отлично проведённый вечер.

– И всё?

– Ещё он сказал, что будет вспоминать его с ностальгией. Я не понимаю, Пётр, к чему этот допрос!

– Я задал тебе вопрос. Ты можешь нормально на него ответить?

– А я как отвечаю? – Я сознательно тянула время, мне ой как не хотелось рассказывать ему правду! Обманывать его я тоже не могла, вот и крутилась, как уж на сковородке. – И вообще, я же тебя просила в доме моих родителей…

За дверью послышались спасительные шаги. Я тут же замолчала. Настроение моё было испорчено, у Пети, кажется, тоже.

– В машине поговорим, – тихо, но твёрдо сказал он.

– Ну что, молодёжь, закончили? Тогда айда в комнату!

– Идём, папуль! – я бросила полотенце на стол и первая вышла из кухни.

Глава 19

– Чей-то телефон звонит… – папа навострил уши.

– Мой! – я кинулась к сумочке. Жанна, наверное. Я сказала ей вчера, что в воскресенье мы едем к родителям, и теперь ей, видно, не терпелось узнать последние новости. Но я ошиблась, номер оказался Никиткин. – Никита? Привет. Что-то случилось?

– Привет, Лен, – голос его был непривычно слабым. – Случилось.

– Что?! – На звук моего голоса обернулись все.

– Я попал в аварию.

– О, господи! Ты живой?

– Логичный вопрос! – усмехнулся он. – Как слышишь, да. Так, поломало немного, но в целом, как говорится…

– Что значит – поломало?

– В разных местах. Добрые люди в белых халатах уверяют меня, что мои травмы совместимы с жизнью, так что я не унываю.

– В какой ты больнице, Никит? Я сейчас приеду!

– Да, приезжай, Лен.