Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин

церкви от 50 до 60 % (например, в Греции, России на уровне 60 %, в Болгарии – 48 %, в Сербии 95 % называют себя православными). Но это не значит, что в других странах православные совсем не заметны. В Австрии живет от 400 до 450 тыс. православных и с 2010 г. действует Конференция православных епископов Австрии. Согласно переписи населения в Ирландии, в 2011 г. православными себя назвали 45 тыс. чел. В Германии православных 1,5 млн – это и русские, и выходцы из Греции и бывшей Югославии, и сами немцы (во многих церквях службы ведутся на немецком языке). Во Франции около 150 православных приходов (30 из них находятся в Париже). Считается, что всего во Франции живет до 750 тыс. потенциальных православных, но прихожан не более 15 тыс.[181]

Во многих европейских странах поддержка церковных институтов во многом стала зависеть не от идеологии государственной власти (которая стала по-европейски светской), а от конкретной работы епархий и приходов. В Греции Элладская православная церковь стала за последние десятилетия намного ближе и к своим прихожанам, и к обществу, что ярко проявилось в ходе кризиса 2014–2015 гг. За 2014 г. на благотворительность было потрачено 120 млн евро, более 500 000 чел. прибегают к помощи 280 пунктов раздачи бесплатного супа для бедняков. Более 75 000 греков получают помощь церкви в 150 «социальных магазинах». Особенно успешно работает благотворительное учреждение «Апостоли» при Афинской архиепископии. В рамках программы «Церковь на улицах» учреждение «Апостоли» бесплатно распределяет продуктовые пакеты среди 1500 бездомных.

Связующим звеном между греческим обществом, властью и церковью также стали христианские клубы и братства, главным образом братство «Зои» – это и движение катехизаторов и создателей школ, и движение за возрождение нравственности в политической жизни[182].

В России социальные перемены в рамках Русской православной церкви стали происходить во второй половине 2000-х гг., и выразителем этих процессов стал патриарх Кирилл, возглавивший церковь в 2009 г. При новом предстоятеле были значительно увеличены формальные показатели – количество епархий, епископов и приходов. На начало 2015 г. было 330 епископов (на 130 больше, чем в 2009 г.), 286 епархий (159 в 2009 г.), число реальных приходов составляет 35496, а число клириков Московского патриархата – 38344 чел. Реформа церковных структур и укрепление самой церкви через новые епархии, объединенные в митрополии, стала хоть и формальным, но важным шагом нового руководства. Малочисленность приходов и духовенства явно не соответствовала масштабу РПЦ как организации для большинства православных россиян, украинцев, молдаван, белорусов и т. п. Кроме того, Россия могла стать страной с меньшим количеством приходов и епископов, чем в Украине. Реформа должна была решить и географическую задачу – распространить приходы и епархии на всю страну. Если в Католической церкви в Европе одна община со священником приходится на 2–3 тыс. чел., то в России этот разброс очень велик – одна православная церковь приходится на 5—10 тыс. чел., а во многих регионах вне больших городов – на 20 тыс. чел. В связи с этим важно отметить, что даже если приход социально активен и привлекателен для прихожан, то он все равно остается малодоступным и не может себе позволить работать индивидуально со всеми желающими.

Необходимость развития церковно-приходской жизни стала декларироваться в качестве непосредственной цели руководством РПЦ именно с приходом патриарха Кирилла. По мере развития патриарших инициатив в социальной, культурной, образовательной и иных областях оказалось, что для продвижения общецерковных проектов наличие активной миссионерской работы, общинной жизни, волонтерства, которое развивается вокруг прихода, обязательно. В ходе своих выступлений, в частности, во время епархиальных собраний духовенства г. Москвы и встреч с архиереями, патриарх Кирилл все чаще стал говорить об общинной жизни. По словам патриарха, «главным показателем, основным критерием, по которому можно определить правильность устроения общины, является атмосфера внутри прихода, его микроклимат. «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12:10). Патриарх Кирилл отмечает, что следует заботиться о том, чтобы волонтерские движения развивались по возможности на каждом приходе, «необходимо обсуждать эту тему с настоятелями храмов и с прихожанами. Убежден в том, что развитие волонтерского движения в Церкви и привлечение мирян к более активному участию в жизни приходов тесно связано с молодежной работой» (выступление на Архиерейском совещании 2 февраля 2015 г.).

Если сравнивать с 2009–2011 гг., патриарх Кирилл все больше говорит том, что надо поддерживать инициативу прихожан: «Если мы дадим возможность людям раскрыть в епархиальной и приходской деятельности свои таланты, то в дальнейшем получим не только мощную поддержку в наших же трудах, но – и это главное – изменение отношения мирян к церковной жизни. Необходимо, чтобы миряне воспринимали приходы не только как то место, куда можно придти помолиться, но как важную часть своей жизни». Добровольчество также становится одним из приоритетов церкви: «Сравнительно недавно стало активно развиваться волонтерское движение в нашей Церкви. Вначале оно было сосредоточено только на делах благотворительности, в рамках братств и сестричеств соответствующей направленности. И это правильно, дела милосердия – наиболее перспективное направление для добровольчества».

Безусловно, в России пока нет своих аналогов общественных движений, таких как католические мирянские движения. Тем не менее к 2010-м гг. появился целый слой православной интеллигенции, как среди духовенства, так и мирян, для которой христианская жизнь в рамках общины, ценности Евангелия стали смыслом бытия. Активность мирян стала ключевой в возрождении прихода, в проповеди основных христианских ценностей. Такого рода евангелически активная интеллигенция стала группироваться вокруг портала «Православие и мир» (www.pravmir.ru). Одним из заметных проповедников социального православия стал Юрий Белановский, лидер движения «Даниловцы» – с 2002 по 2012 г. работал заместителем руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи. Белановский стал постоянным автором одной из массовых газет «Аргументы и факты», экспертом по благотворительности и социальному служению РПЦ. В одной из своих статей он отмечает недостатки церковной жизни и анализирует католические движения: «Жизнь христиан в идеале – это жизнь общинная. Иисус Христос заповедал своим ученикам быть вместе. История христианства говорит, что религиозная община – это единство верующих, некое подобие семьи, где каждый в чем-то неполноценен, даже грешен, но все вместе, дополняя друг друга, помогая друг другу, стремятся жить по Евангелию, быть в молитве и служить ближним. Община святого Эгидия – это не только собрание горожан-католиков, но и тех, кому они служат – бедных и бездомных. Для современных, в том числе и верующих россиян, это трудно понять. После советской партийности, единообразия, идеологизированности нашему обществу предстоит еще многое пережить, прежде чем появятся настоящие христианские общины»[183].

Социальная революция в РПЦ идет постепенно и неравномерно – среди 16 тыс. зарегистрированных организаций РПЦ (на 2015 г.) в