Нелинейное время фильма - Наталья Мариевская

все открывающиеся перед ними пути. Он «создаёт», таким образом, для одних и тех же лиц разные будущие времена, разные «завтра», которые в свою очередь множатся и ветвятся. Отсюда – все видимые противоречия романа»[115].

Конструкцию романа-лабиринта, вызвавшего недоумение современников и потомков, образуют нескончаемые ветви времён, сплетаясь в огромную сеть расходящихся, смыкающихся и параллельных отрезков времени. И это переплетение времён, которые сближаются, ветвятся, обрываются или не соприкасаются в наших жизнях, охватывает все возможные варианты.

«Сад расходящихся тропок» – это гигантская загадка, где задуманный предмет – время.

Возможно ли реализовать подобную структуру в кино? Принципиально – да, возможно. Элементы подобной структуры мы обнаруживает в фильме Тома Тыквера «Беги, Лола, беги».

Простейший вариант ветвления реализован в фильме Питера Хоуэтта «Осторожно! Двери закрываются». Точка ветвления – это момент, когда героиня пытается успеть запрыгнуть в вагон метро. Здесь задаются всего две возможности развития событий: героиня может уехать в этом поезде. Или опоздать и не уехать на нём.

Осуществляются обе возможности. И только. Дальше два линейных сюжета, пересекаясь, образуют единое повествование. Новые ветвления не возникают.

Как происходит движение по ветвям времени?

Это достаточно сложный вопрос. Для моделирования динамического процесса недостаточно просто задать варианты ветвления, нужно понимать, как система выбирает тот или иной путь из равновозможных. Стрела времени проявляет себя лишь в сочетании со случайностью. Только в том случае, когда система ведёт себя достаточно случайным образом, в её описании возникает различие между прошлым и будущим и, следовательно, необратимость.

Это положение нелинейной динамики совсем не очевидно и представляет некоторую сложность для понимания. Так П. Флоренский считает случайность признаком безвременности процесса: «В качестве наиболее яркого учения о безвременности мира, т. е. отрицания процесса как такового, следует назвать дарвинизм: тут жизнь рода, самого по себе, представляется абсолютно независимой от времени и род – не имеющим никакой истории, ибо всякое изменение происходит силою внешнего толчка, не связанного с жизнью рода и потом случайного, т. е. могущего быть или не быть»[116].

Что такое случайность?

Как возникает она в системе?

Момент взрыва создаёт непредсказуемую ситуацию, являясь точкой резкого возрастания информативности всей системы. Развитие перескакивает здесь на совершенно новый, непредсказуемый и более сложный путь. Доминирующим элементом, который возникает в итоге взрыва и определяет будущее движение, может стать любой элемент из системы или даже элемент из другой системы, втянутый взрывом в переплетение возможностей будущего движения.

В книге «Случайность и хаос» Рюэль приводит замечание Пуанкаре, которое носит фундаментальный характер и проливает свет на природу случайности: «Очень маленькая причина, которая от нас ускользает, определяет значительное следствие, которое мы не можем проигнорировать, и тогда мы говорим, что это следствие вызвано случайностью»[117].

В шестидесятых годах прошлого века американский писатель-фантаст Рэй Бредбери в коротком рассказе «И грянул гром» создаёт модель динамического хаоса, раскрывающую роль случайности. Он моделирует систему, чувствительную к начальным данным, то есть такую, в которой малое отклонение в настоящем даёт непредсказуемые последствия в будущем. Гибель бабочки ведёт к лавинообразному нарастанию изменений в системе.

Понятия хаоса, случайности становятся фундаментальны ми в современной культуре. Кинематограф своими средствами осваивает новую динамику, воссоздаёт хаотичность на экране через понимание роли случайности в структуре отношения «настоящее=будущее».

Основной конфликт в картине Рона Ховарда «Игры разума» между аскетической красотой математической формулы и полным неопределённости реальным миром. Фильм посвящён исследованию проблемы соотношения закона и случайности. Перед зрителем ставится вопрос: что такое эти законы, установленные разумом, и можно ли им доверять?

Приведём характерный эпизод из кинокартины. Обед в честь стипендиатов Принстонского университета. Молодой многообещающий математик Джон Нэш рассматривает солнечный блик, упавший на грань стакана. Он поворачивает стакан, блик скользит по блюду с кружками лимона, преломляется гранями кувшина с водой. Прихотливый узор света замирает на галстуке студента, однокашника Джона Нэша. И происходит чудо – световой узор совпадает с узором на галстуке: кружки лимона и полосы. Нэш убеждён, что стал очевидцем не случайности, а вдруг обнаружившейся закономерности: «Безвкусице вашего галстука должно быть математическое объяснение». В мире несчастного Нэша нет места случайности.

Другой эпизод из этого фильма. Нэш садится играть со своим удачливым другом. И проигрывает: «Я не мог проиграть. Я играл идеально!» Но счастливый приятель лишь лукаво улыбается. И действительно, всякий человек, даже не будучи специалистом в теории вероятности, знает, чем отличается любая азартная игра, например, от шахмат. Случайностью. Фантом Ричард, альтер-эго Нэша, утверждает: «Уверенность – это роскошь, доступная наблюдателям. Человек, живущий в мире людей, должен признать: я знаю наверняка лишь то, что ничего нельзя знать наверняка».

В фильме «Человек, которого не было» игра в бинго воспринимается Доррис как подарок, как выигрыш, как счастье. Такая механическая случайность, подаренная игрой, не проклятие, а благо.

В ироничной полемике со знаменитым утверждением Альберта Эйнштейна «Бог не играет в кости!» развиваются события в комедии американского режиссёра Кевина Смита «Догма». Бог в кинокартине, действительно, не играет в кости. Он покидает небеса, чтобы в человеческом облике проводить время в зале игральных автоматов. Выигрыш он раздаёт бедным детям. Его бонус – случайность.

В фильме Фолькера Шлёндорфа «Озарение» нелепая случайность, неосторожный взмах у жаровни, разрешает неотвратимый конфликт между чернокожим парнем и скинхедами.

Тема случайности и неопределённости составляет ядро художественного мира фильма Роберта Земекиса «Форрест Гамп».

«Жизнь – это коробка конфет. И никогда не знаешь, которая из них тебе достанется», – вот мудрость, унаследованная Форрестом от матери. Мир героя опасен и непредсказуем, и он, слабый больной ребёнок, уязвим. Спасая Форреста от преследования жестоких мальчишек, его подруга – маленькая девочка задаёт ему беспроигрышную стратегию поведения: «Что бы ни случилось – беги!». Форрест на всю жизнь усвоит простую стратегию жизненного поведения: «Что бы ни случилось – беги», «Что бы ни случилось – смотри на шарик». Его поведение в экстремальных ситуациях автоматическое, лишённое выбора. Но за внешним механизмом стоит иной – внутренний. В нём заключён мощный этический посыл. Урок детства усвоен Форрестом полнее и глубже, чем представляется. Его поведение лишено рефлексии и колебаний: «Что бы ни случилось – спасай», – вот что вынесет для себя Форрест из детства.

Совершенно иная философия стоит за капитаном Денбаром, боевым товарищем нашего героя. Его мир дышит древней темой судьбы: «У меня есть судьба, и я должен её исполнить». Капитан Денбар должен погибнуть на поле брани. Его судьба – судьба героя. Стратегия непреклонного и простодушного Форреста изменяет мир капитана Денбара. Он не пал смертью храбрых – получил в подарок жизнь, с которой без помощи своего друга Форреста уже не может справиться.