Я в порядке, и ты тоже - Камилла Пэган

того чтобы попытаться заполнить пустоту, оставшуюся после ее ухода, он создал еще одну, не оказывая нам достаточно внимания. Возможно, Мэтт еще не понимает этого, но для него это не вариант. У Сесили нет старшей сестры, которая могла бы о ней позаботиться. А она заслуживает лучшей доли.

– Пенни. – Соня положила руку мне на плечо, и я поняла, что все смотрят на меня. Мэтт закончил говорить, очередь была за мной.

– Спасибо, – пробормотала я. Я встала, одернула юбку, задравшуюся на бедра. Потом я прошла в переднюю часть зала. Подойдя к пюпитру, я глотнула ртом воздух и посмотрела на карточку, которую держала в руках.

Последние несколько дней я мучительно думала о том, что сказать. Как могла я описать жизнь своей подруги, если мне не было позволено касаться обстоятельств ее смерти? Разумеется, любая смерть – это трагедия. Но смерть Дженни, словно луч, высветила многое из того, что, как мне казалось, я знаю и в чем я так ошибалась.

Позаимствовать чужую мудрость показалось мне ловким способом для того, чтобы избежать неприкрытой лжи или не ляпнуть чего-нибудь неподходящего, но поиск в Google «лучшего стихотворения для похорон» привел к тому, что мне захотелось расцарапать свое внутренне ухо пестиком для колки льда. Сами по себе заголовки были настолько избиты, что граничили с пародией:

«Ушла, но не забыта».

«Мы никогда не прощались».

«Что бы ты ни делал, помни обо мне».

«Славно прожитая жизнь».

Итак, на последнем я остановилась. Не то чтобы мне понравилось само стихотворение, которое было мешаниной из рифмованных мелодраматичных строк. Но сама идея подходила для Дженни… Разве нет? Литературные опусы и красивые вещи доставляли ей удовольствие, и, сочетая то и другое, она сумела сделать невероятно успешную карьеру. Несмотря на то что ее счастливый брак оказался мифом, она обожала Сесили, и у нее был целый круг друзей и родственников, которые обожали ее.

В конце концов я решила не верить в то, что проблемы, которые были у Дженни, перечеркивали все прекрасное в ее жизни. И поэтому я, хотя и отказалась от мысли читать само стихотворение, прониклась его чувством.

Невзирая на то что передо мной стояло более сотни человек, многие из которых были и остались бы для меня чужими, то, что я написала, больше не казалось мне правильным. Я почувствовала, что у меня под мышками выступил пот, пока мой взгляд метался туда-сюда по карточке. Я видела только то, что пропустила.

– Дженни любила жизнь, – сказала я.

«Но для меня это было слишком, и я попыталась улизнуть».

У меня закружилась голова, я снова слышала ее голос.

«Не сходи с ума, – скомандовала я себе. – Это дает о себе знать твое горе».

Я снова посмотрела в карточку, в которую вцепилась, пытаясь сосредоточиться.

– Готовила ли она публикацию для своего веб-сайта, накрывала ли стол для званого ужина или просто отмечала в ком-то что-то хорошее, она привносила красоту во все, что делала.

«За исключением смерти, – произнесла она. – Даже я не смогла бы сделать это красиво».

– Она очень любила свою семью и друзей.

Я посмотрела на Мэтта.

«Но не своего мужа. По крайней мере, не так, как все думали».

– Я уверена, что все согласятся со мной в том, что она сняла бы с себя последнюю рубашку или отдала бы все до гроша прежде, чем вы попросили бы ее об этом. – Я посмотрела на Сесили, которая вновь стояла рядом с Мэттом и стоически смотрела на меня, прикусив дрожащую нижнюю губу. – Но больше всего на свете она любила Сесили. Для Дженни она была смыслом жизни.

«В конечном счете даже любви к дочери оказалось недостаточно для того, чтобы спасти меня».

Мой взгляд остановился на Соне, которая вытирала глаза шалью.

– Дженни была моей самой близкой подругой.

«Однако на самом деле ты не знала меня».

Я собиралась сказать, что Дженни была для меня образцом для подражания. Но, даже если ее голос был галлюцинацией, я все равно не могла солгать, не тогда, когда она, проникнув в мое сознание, дразнила меня правдой.

Я всегда старалась подражать ее позитивному отношению к жизни и ее пылкому желанию ценить то, что имеешь. Я продолжу следовать ее путем и в каждом человеке находить самое лучшее. Но я больше не завидую ее подходу к браку. Что касается ее с виду идеальной жизни, то как же я теперь могла восхищаться ею, зная, что она требовала, должно быть, огромного количества усилий для того, чтобы скрыть то, что изначально вообще не следовало скрывать.

Санджей наблюдал за мной. Когда наши взгляды встретились, я вспомнила о нашем разговоре в машине и о том, как он удивился, когда я дала волю чувствам. Он привык к тому, что я помалкиваю ради того, чтобы сохранять спокойствие в нашей семье.

Я чувствовала себя так, будто у меня в легких совсем не осталось воздуха. Дженни была не единственной, кто притворялся.

Наверное, я некоторое время молчала, потому что все смотрели куда угодно, только не на меня, словно давая мне возможность побыть наедине с собой.

Глубоко вздохнув, я положила карточку на пюпитр и сказала то, что, как мне казалось, Дженни хотелось бы услышать.

– Дженни научила меня тому, что доброта – это то, что нужно практиковать изо дня в день. Вместо того чтобы сдаваться перед трудностями, она побуждала меня по возможности изменять обстоятельства и помогать другим делать то же самое. Она вдохновляла меня на то, чтобы стать лучше, и мне до конца жизни будет не хватать ее.

Я вернулась к скамьям, стилизованным под церковные, с ощущением такой печали и такой усталости во всем теле, какой не испытывала никогда. Когда я подошла к своему месту, Санджей протянул мне руку. Опустив глаза, я увидела его длинные, изящные пальцы, идеально подходящие для хирурга, как все говорили, хотя теперь я понимала, что они больше приспособлены для печатания и игры на гитаре.

Взяв ладонь Санджея и крепко сжав ее, я села. С удивлением посмотрев на меня, он в ответ сжал мою руку. Мне в глаза сверкнуло золотое обручальное кольцо, которое я сама выбирала для него. Тогда мы были безумно влюблены друг в друга, тогда мы были супругами на всю жизнь. Я не смогла уловить момента, когда это перестало быть правдой, но то, что я притворялась, будто со мной все в порядке и наши отношения устаканятся сами по себе, не вернуло бы нас в прошлое.

В меня снова ударило рикошетом