Паутина зла - Игорь Пронин

— Значит, тебе терять нечего, — подытожил ведун. — Выкладывай тогда все, что о нем слышал.

— Людей не губит, слуг себе из них делает. Одних силой держит, а других верностью — самых сильных, самых лучших. Слухи до нас с птицами долетают, да утопленники порой расскажут что… Только мало их, утопленников-то! — посетовал водяной. — В иной десяток лет и ни одного не попадается — глухие места.

— Счастье твое в том, что глухие! Говори хоть, что точно знаешь, — ведь сам признался, что и вам, озерным, от чародея избавиться хочется! — прикрикнул в нетерпении Олег.

— Не торопи меня! — качнул огромной головой водяной. — Припоминаю… Да ничего толкового припомнить не могу. Знаю, что есть еще деревня тут, недалеко, над той давно уже полная власть умруна. А Озерцы еще не вполне под ним, отчего — не знаю. Есть какой-то приворот колдовской, с той кожей, что люди на ногах носят, связанный, — но мне, босому, это непонятно. Вот что, Олег-ведун: за холмом солнце встает, чую. Пора нам всем на дно, а в другую ночь приходи смело — не трону, так и быть. Что вспомню — расскажу, тогда и потолкуем. Только помни о своем обещании! Не губи нас своим серебром, не трави воду.

— Ладно… — Вздохнув, Олег поднялся. — Но коли потребуется мне ваша помощь, защита на этих берегах — и ты не подкачай. Враг у нас один. Постой! А глубоко ли здесь?

Вода уже заливала пасть опускающегося в озеро водяного, но он приостановился, проквакал неразборчиво:

— Не столь глубоко, сколь затейливо!

— Это что значит?!

— Есть там, внизу, ходы темные, нам самим неведомые. Прощай.

Хозяин озер скрылся под водой. Олег хотел было с досады сплюнуть в озеро, но раздумал. Хоть и ненадежный союзник, да хоть какой-то. В предрассветных сумерках стало как-то особенно промозгло, сыро, и ведун поспешил к холму. Подняться в деревню, перекусить по-человечески, а если нападут оборотни — так это даже лучше. Надоело бродить в тумане.

— Дядя Олег! — долетел до него голос насмерть перепуганной девочки. Кричать во все горло она не решалась и скорее пищала в темноту: — Дядя Олег! Ты живой?!

— Иду! — отозвался ведун, переходя на осторожный бег. — Стой где стоишь, я быстро!

Петляя по лабиринту перемычек меж маленькими озерцами, он наконец выбрался к крестьянским постройкам, расшиб колено о низенький заборчик и только тогда различил на фоне светлеющего неба маленькую фигурку.

— Слава! Ты почему здесь одна?

— Дядя Олег, а ты точно ли живой? — попятилась девочка.

— Да точно, точно! — Он рывком догнал ее, схватил за ручонку.

— Теплый, — с облегчением признала Всеслава. — Неужто всю ночь на озерах просидел и лоскотухи тебя под воду не утащили? Сказывают, они поют до того красиво, что никому не устоять.

— Врут. Так зачем ты сюда прибежала ни свет ни заря?

— Ой, дядя Олег, беда у нас! Ночью к Глебу сыновья старосты пришли, дядьки мои. Он сперва в окошко выскочил и прямо к дому бабки Луши прибежал, наказал мне, чтобы я тебя отыскала. Выручки он у тебя просил, дядя Олег! А сыновья Бориса за ним бежали и поймали его…

— Что же дальше? — Ведун зашагал к Озерцам быстрее. — Где они?

— Нет их, в лес увели Глеба, и жену его, и детей! Давно уже, меня ведь бабка заперла. Токмо я хитрее оказалась, через крышу выбралась, — похвасталась Всеслава. — У меня там дерево есть, особое, у него ветки толстые, и…

— А Борис что? Видела Бориса?

— Нет, не видела. Дома, почитай.

— Вот и ты беги домой, — распорядился ведун. — А я к Борису пойду. И чтобы больше одна нигде не шастала!

Проследив за припустившей к дому Всеславой, Олег попробовал составить хоть какой-то план. Выходило, что Глебу он не поверил зря, не врал Глеб. Староста прознал об их разговоре и немедленно отправил провинившегося к умруну в лес. Спасать его, пожалуй, было уже поздно… Во всяком случае, сперва требовалось вытрясти всю правду из Бориса: и про сундук с сапогами, и про сыновей чудных, и про колодец. Если староста остался один — лучше времени и не придумать.

Стараясь производить как можно меньше шума, Олег пробежал задами к дому Бориса, осторожно потянул дверь. Она оказалась не заперта, и ведун проник в сени, тут же задвинув засовы. Наверное, дети скоро вернутся, так пусть сперва постучат.

С саблей наголо Олег быстро обошел все комнаты, но обнаружил лишь старуху, Борисову жену. Она сжалась под одеялом, насмерть перепуганная, и даже не позвала на помощь.

— Где муж? — присел Олег на краешек кровати.

— У колодца… — прошептала старуха.

— А дети?

— Не знаю… — Она всхлипнула. — Не губи нас, добрый человек!

За приоткрытым окошком заскрипел журавль. Олег, как можно тише растворив ставни, прямо через окно выбрался во двор, прокрался к колодцу. Когда он увидел старосту, тот, как ни в чем не бывало, подтягивал сапоги.

— А я босой хожу на одну ногу! — сообщил ему Олег и указал на искусанную комарами ступню кончиком сабли. — Вот незадача, да, Борис?

— Испугал ты меня, — неодобрительно покачал головой староста. — Сапоги тебе, конечно, справить надобно, негоже в наших краях так расхаживать. Где ты был, Олег? Я искал тебя, уж подумал: не случилось ли с ведуном нашим беды…

— Считай, что случилась.

Олег не спеша обошел вокруг Бориса, тот послушно поворачивался вслед ему.

— Отвечай быстро, а то зарублю. Куда твои парни Глеба увели?

— В лес увели, — вздохнул староста. — Токмо не мои они, давно не мои… Разве ты не видел, Олег? Слуги они чародеевы, за мной приглядывать поставлены.

— Вот как? — Ведун не ожидал столь спокойного поведения старосты. — Значит, ты ни при чем?

— Ни при чем, — кивнул Борис. — Может, в дом пойдем? Здесь кто-нибудь подслушать нас может, а поговорить следует. Ведь вернуться они могут, тогда…

— Что ты делал у колодца? Что внизу?

— Умруново логово, — опять сразу ответил Борис. — Ходил я туда смерть его искать… Искал тебя, да не нашел, пришлось одному. Эх, не в первый раз — а все без толку.

Олег покашлял в кулак. Он-то ожидал, что староста будет отпираться, может, даже схватится за оружие… Но вместо врага ведун получил очередного ненадежного союзника.

— Глеб говорил, что ты с чародеем в сговоре! — попробовал снова надавить Олег. — Отчего он тебя не трогает? И что за сапоги у тебя в сундуке?

— Можно так поглядеть, что и в сговоре, — вздохнул Борис. — Коли грех это — руби мою голову, но как иначе деревню отстоять? Сходи в Овражки — ежели цел останешься, то поймешь, о чем я говорю. Нет там больше ни единой человеческой души, всех сделал умрун оборотнями да упырями, все ему служат. И от нас многие там теперича… А Озерцы еще живут, и все оттого, что согласился я чародею помочь.