Паутина зла - Игорь Пронин

— В чем же твоя помощь?

— Что через слуг своих прикажет, то и делаю… — неопределенно буркнул Борис, пожав плечами. — Вот, тебя приютил, на работу нанял.

— Меня Глеб позвал! — Олег, стараясь не поддаться гневу, подошел к старосте, прижал кончик сабли к его груди. — Что еще делал, отвечай?

— В колодец спускался, — признал Борис. — Не простой у нас холм, не простое место. Там, внизу, умрун силу свою черпает, из волшебного ключа. Но сам к нему приближаться не смеет, охраняют тот ключ от нечисти подземные духи. А я, значит… Я спускался, из ключа мертвой водицы набирал.

— Что еще за мертвая водица?!

— Откуда я знаю? — взмолился Борис. — Мне бы живым остаться да деревню уберечь! Вода как вода, я ее к срубу внизу поднесу, а эти, слуги его, что из сыновей моих вышли, ведра наверх поднимали да в лес уносили! Может, она и не мертвая, я же не стал ее пробовать. Зато в Озерцы оборотням хода нет.

— А Глеб иначе говорил! — вспомнил Олег, поворошил саблей старостову бороду. — Говори все, иначе смерть тебе придет лютая.

— Все я тебе говорю, без утайки, — вздохнул Борис. — Ярилой клянусь, забытым нашим богом… И раньше бы рассказал, да не мог времени улучить, чтобы наедине потолковать. А сегодня искал тебя…

— Глеб говорил, ты смерти моей просил у чародея!

— Глебу не верь! — взвизгнул Борис и попятился, прижался к стене дома. Из окошка высунулась перепуганная старуха и тихонько завыла. — Ты же видел: он на, торг ездит! Один из всей деревни, остальные — овражковские! А нам за мостик ходу нет, волки его охраняют. Как же ты Глебу веришь?

Олег опустил саблю, бросил короткий взгляд вниз с холма, на Еловый лес. Оттуда как раз вышли четверо молодцов с луками за плечами, быстро зашагали к деревне. Поблескивал на солнце шлем.

— Видишь, идут… — с ненавистью прошипел староста. — Детки мои! Пошли однажды сыновья мои в лес, да и не вернулись. А через год вдруг пришли — все на одно лицо. Раньше тоже были похожи, да не так… А еще волосы у них разные, словно в насмешку! Тот, что в шлеме, минувшей осенью в колодец упал, голову разбил, мозги по камням расплескал. Дырка с тех пор не зарастает, а ему хоть бы что. Шлем, вишь, носит… Выручи ты нас, Олег, убей чародея!

— Как же я его убью, если вы все ему помогаете?! — возмутился ведун. — Не носи ему воды из ключа! И что там за подземные духи? Почему тебя не трогают?

— Я их и не видел никогда, — пожал плечами Борис. — Видать, не положено им обычных людей трогать.

— Обычных людей… — задумчиво повторил Олег, поглядывая вниз. — Вот что, дай руку!

Он быстро достал крест, приложил к трясущемуся запястью старосты. В глазах Бориса ничего не изменилось — значит, ожога не было. Но ведун вдруг почувствовал в крестике легкое, едва уловимое тепло. Олег отошел к колодцу, тепло чуть усилилось… Крестик старался, но в висящем над Озерцами мареве чужой магии мог немногое. Запястье, видимо, слишком уж притерпелось к изменению температуры. Выудив из кармана куртки бандану, Олег примотал крест ко лбу.

— Как с волками справиться, как мне Еловый лес пройти? Говори немедля, Борис! Да не солги, я ведь вернусь.

— Ночью они не охраняют лес, — быстро сказал староста. — Видать, обращаются в кого-то… Не ведаю. Но оборотни — те, что босые, — там остаются. Днем же в Овражках живут, почти как люди.

— Так что за сапоги у тебя в сундуке? — вспомнил Олег.

— Договор с умруном у меня… — Борис потянул ведуна за угол дома, чтобы укрыться от глаз приближающихся «сыновей». — Ежели кто в Еловом лесу пропал, я иду искать. Волки меня приводят к месту, где обувь его лежит. Пока обувь в деревне, не может тот, кто оборотнем стал, сюда прийти. Иначе растерзали бы нас за ночь! И овражковских сапоги тоже у меня хранятся. Да они все там, в Овражках проклятых, селятся! Я ведь за деревню радею, пойми! Как мне иначе?

— А те, что в одном сапоге возвращаются? Мне Глеб про таких говорил.

— То другое дело, — помрачнел Борис. — Этих чародей призвал, да вымолили они чем-то себе срок жизни человеческой. Чем — мне неведомо. Им я не могу помешать среди людей жить. Ночью иногда уходят… Беги, Олег, ведь убьют они тебя! Наверняка Глеб уже все чародею рассказал.

— Убьют? А отчего же умрун тебе приказывал меня на службу нанять?

— Ох, не знаю… — засуетился Борис. — Идем, в дорогу тебе еды дам. И сапоги! Сапоги-то!

— Какие еще сапоги? — насторожился Олег.

— Да вот эти хоть… Старые мои. — Борис подобрал валявшуюся у заднего крыльца поношенную пару. — Не бойся, не из сундука! Чинил здесь вечером. Марья! Еды ведуну дай, бежать ему пора!

Старуха будто ждала приказа, высунулась из двери с узелком в руке. Олег не без колебаний схватил снедь, а потом и сапоги — будет еще время на них посмотреть как следует, прежде чем обуть. Он помчался через медленно просыпающуюся деревню. На него по-прежнему никто не смотрел. Все будто специально отворачивались — только вездесущий поросенок бросился под ноги. Перескочив через не в меру шуструю животинку, ведун выскочил за околицу и вскоре сбежал с холма к озерам.

Отыскав укромное местечко, Олег как следует умылся. Против воли хотелось высмотреть кого-нибудь из водяного народа, но при свете дня это было бессмысленно. Ведун развязал узелок, обнаружив там хлеб, соль, яйца, заткнутый деревянной пробкой кувшинчик с молоком и хороший кус сала. Отложив сало на потом, ведун с удовольствием позавтракал. Каждое яйцо, каждый ломоть хлеба он сперва подносил поближе к кресту — оказалось, что ему хоть немного, но можно доверять. Совсем же без пищи и сам пропадешь, и другим не поможешь. Закончив с едой, Олег как следует рассмотрел сапоги. Носили их немало, но обувка оказалась крепкой и, что не менее важно, подошла по размеру. Сапоги из сундука ведун надеть бы не рискнул — они явно были связаны с умруном какой-то магией. Но эти просто валялись у крыльца — староста ведь не мог знать заранее, что Олег в одной поршне явится.

Подложив наконец обновку под голову и обмотав ее косухой, Середин улегся в тени отдыхать. Саблю на всякий случай примотал тряпицей к руке, а сверху забросал лезвие травой. Потом Олег несколько раз вдохнул, стараясь выдыхать как можно медленнее, и представил себе, как его аура, истончаясь, растягивается вокруг на добрую сотню метров. Наговор на внутреннего охранника здесь, у озер, должен был действовать лучше, чем в деревне. Хотя основная надежда ведуна — проснуться живым — заключалась, конечно же, в простой логике: если не погубили до сих пор, значит, чего-то хотят.

С этой малоутешительной мыслью он и уснул. Сны Середина часто уносили его в родное время, в шумный и грязный, насыщенный выхлопными газами мир. Пробуждаясь, Олег часто думал, что, наверное, уже никогда не сможет там спокойно жить, — но тосковать продолжал все равно. Особенно если появлялась в этом сне одна милая сотрудница зоопарка. Середин привык уже к этому, а потому остался весьма недоволен при виде запутанной цепочки озер, протянувшихся к воде огородов, холма…