Особое выражение лица - Вера Колочкова

За окном уже мелькал дачный богатый пригород, окутанный дождевой хмарью, мокрые кирпичные коттеджи надменно проглядывали терракотой сквозь реденькие сосновые перелески. Около одного из таких коттеджей Лара остановила машину, вышла, бросив Диле коротко:

– Ты не ходи со мной. Посиди пока. Я скоро.

Диля торопливо открыла сумочку, сунулась к зеркальцу, осмотрела себя критически, будто предстояло ей знакомство с интересным мужчиной, а не с маленькой капризной девочкой. Даже губы слегка подмазала. Потом улыбнулась нервно – вот же идиотка! Достав салфетку, тщательно стерла помаду, бросила зеркальце обратно в сумку. И приказала себе успокоиться.

По песчаной дорожке от высокого крыльца коттеджа уже поспешала к машине Лара, волоча за собой девчонку лет пяти в ярком оранжевом комбинезоне. Девчонка не то чтобы упиралась, но вела себя как-то странно – подпрыгивала на каждом шажке и будто стремилась присесть на корточки, широко расставляя ноги в крепких ботинках на толстой подошве. Открыв заднюю дверь машины, Лара пропихнула ее на сиденье, слегка поддав по попке, потом быстро уселась на водительское место и сразу потянулась к ключу зажигания, одновременно сообщив скороговоркой:

– Машка, это тетя Дина, она с тобой поживет, пока меня не будет! И только попробуй какой-нибудь фокус выкинуть, поняла?

– М-м! – издала короткий и визгливый, какой-то нутряной звук Машка и даже ручонкой замахнулась слегка, когда Дина повернула к ней свое улыбающееся лицо.

– Машк, а по заднице? – выруливая на трассу, с той же торопливой озабоченностью произнесла Лара. – Учти, Машка, тетя Дина – не нянька. В том смысле, что она педагогических институтов не кончала и вокруг тебя с правильным воспитанием носиться не будет. Если что, сразу в лоб даст. Поняла? И все дела. А для правильного воспитания у нее свой собственный сынок имеется.

Дина покосилась на Лару неодобрительно – зачем так? Чего уж из нее монстра какого-то делать? В лоб, главное… Сроду у нее рука не поднимется, чтоб дать малому ребенку «в лоб». Зря, зря она так.

– М-м! – снова замахнулась ручонкой Машка, но уже без прежнего энтузиазма. И глянула со злобной опаской, тут же отвернувшись к окну.

– Видала? – скосила глаза в сторону Дили Лара и мотнула слегка головой назад. – Не ребенок, а чистый депутат Жириновский! В принципе никого слушать не умеет. – И, снова обращаясь к Машке, произнесла громко: – Маш, там дедушка опять в больницу попал, понимаешь ты человеческий язык или нет? Не могу я тебя с собой взять! Так что веди себя прилично! Пожалуйста, дочь…

– Да все она понимает! И будет вести себя хорошо. Правда, Маш? – бодренько произнесла Диля, снова обернувшись к девчонке. – Я думаю, мы даже подружимся. Да, Маш?

Девчонка закусила нижнюю губку и, втянув голову в плечи, резко мотнула головой из стороны в сторону, что могло означать либо несогласие с предложенной дружбой, либо просьбу оставить ее в покое, что для Дили было одинаково нехорошо.

Тут же ворохнулась в голове пугливая мысль – что она дальше будет с этим нахохлившимся воробышком делать? А вдруг девчонка, например, в знак протеста голодовку объявит? Или с прогулки убежит, не дай бог? Может, зря она вообще в это дело ввязалась?

– Как бы мне на самолет не опоздать… – вывел ее из задумчивости Ларин голос. – Если сейчас на въезде в город пробка образуется, уже точно не успею. Хотя время еще не пиковое – может, пронесет. За твоим малышом куда заезжать, говори быстро адрес!

– …Алишер, собирайся! – с порога заполошно крикнула Диля, влетев в тети-Танину квартиру.

Пробежав в комнату, она засуетилась вокруг себя, впихивая в большой пакет все, что попадалось под руку – свои джинсы, кроссовки, Алишеровы брючки с рубашками, косметичку, альбом с рисунками, рассыпанные по столу фломастеры. Шурик мельтешил под ногами, тявкал звонко и возмущенно и даже норовил цапнуть за пятку, что с его стороны вообще было проявлением крайней собачьей наглости – в конце концов, Диля ему на сегодняшний день хозяйкой приходится, хоть и временной. Алишер, глядя на мать, застыл на месте, в ужасе открыв круглый ротик, потом произнес тихо и очень испуганно:

– Мам, а куда мы? Нас выгоняют, да? А как же Шурик, мам?

– Да уйми ты своего Шурика, мешает же! – сердито прикрикнула она на сына. – И никто нас не выгоняет, мы сами уходим… Сделаем хорошее дело и назад вернемся. Сбегай лучше в ванную, забери наши зубные щетки!

– А Шурик?! – со слезой в голосе перебил ее мальчишка, подхватывая вертящуюся собаку и с нежностью прижимая ее к груди.

– Да куда ж мы без Шурика, и Шурика с собой возьмем! Давай пошустрее, Алишер! Там, внизу, машина ждет! И это… Вот еще что… Девчонка там вредная сидит, в машине, ты ее возьми на себя, ладно? Ну, пообщайся как-нибудь, включи мужицкое обаяние. Хотя что я несу, господи! Ладно, пошли, по ходу дела разберемся…

Под непрекращающееся ни на минуту звонкое тявканье Шурика они вывалили из подъезда суетливой компанией, и Диля быстро пропихнула Алишера на заднее сиденье машины, захлопнув за ним дверь. Сама же птицей порскнула на переднее, втянула себе под ноги пакет, отерла со лба испарину. Лара тут же рванула с места, вырулила на дорогу, остановилась на красный сигнал светофора, нетерпеливо барабаня коготками по рулю:

– Неужели-таки попали в пробку, собака! Придется по дворам объезжать! Не успею!

Однако после зеленого сигнала длинный ряд машин задвигался довольно шустро, и двадцати минут не прошло, как машина навострилась выруливать в ухоженный двор красивого дома, поднимающегося модной желтой кукурузой над панельными унылыми пятиэтажками.

– Я сейчас домой заскочу и сразу убегу, а ты потом в квартире сама ориентируйся, ладно, Дин? – на ходу пыталась Лара дать указания. – Консьержку снизу я тоже предупрежу, чтобы за вами присматривала. В смысле помощи всякой. Если что-то случится из ряда вон – Сёме звони. Он поможет. Хотя чего уж такого может случиться… Как чего включать-выключать, у Машки спросишь, она в этих делах соображучая. Машк, покажешь тете Дине все, ладно? – улыбнулась она чуть заискивающе в зеркало заднего вида и замерла, с опаской ожидая реакции строптивой дочери.

Только никакой реакции она вообще не дождалась. Ни строптивой, ни благосклонной. Похоже, Машка даже и голоса материнского не услышала, увлекшись новыми впечатлениями. Раскрыв кукольные голубые глаза, девчонка завороженно разглядывала незнакомого мальчика, прижимающего к груди маленькую, дрожащую и чуть поскуливающую от страха собачку. Потом протянула к ней осторожно руку и тут же отдернула ее обратно, улыбнувшись и показав щербину на месте выпавших передних молочных зубов. Алишер тут же продемонстрировал и свою точно такую щербину, оторвал от себя Шурика, возложил его щедро на Машкины коленки:

– Да он не кусается. Тебя как зовут?

– Маша… А тебя?

– А меня – Алишер! Можно называть просто Алькой.

– Ага, ладно… – доверчиво мотнула головой Машка, снова улыбнувшись и сверкнув голубыми глазищами.