Водяра - Артур Таболов

Панкратову ничего не давалось легко. Рос он без отца. Отец, по словам матери, был геологом, вскоре после рождения сына уехал в экспедицию на север и там погиб. Но из кухонного разговора соседок по многолюдной, на двенадцать семей, коммуналке в районе Тишинского рынка, Панкратов узнал, что никаким геологом отец не был, а был не пойми кем, и не погиб, а сбежал, бросив жену с малым дитем на руках. Этот случайно подслушанный разговор оставил Панкратова равнодушным. У доброй половины его сверстников отцов не было или сидели. Мать, проводница поездов дальнего следования на Казанском направлении, озабоченная тем, чтобы сын был одет, обут и накормлен, больше всего боялась, что он свяжется с тишинской шпаной и пойдет по проторенной дорожке в тюрьму. Но блатная романтика с распитием портвейна в подворотнях, сплевываньем через зубы и обиранием пьяных Панкратова не увлекала, все его время занимала учеба. Давалась она ему трудно. То, что другие схватывали с полуслова, требовало от него упорной зубрежки. Постепенно он даже начал находить удовольствие в преодолении собственного тугодумия, тройкам в четверти огорчался, злился на себя, чем очень радовал мать. Школу окончил с единственной тройкой по русскому языку в аттестате, сразу ушел в армию. Отслужив, поступил вне конкурса на экономический факультет МГУ.

Почему МГУ, он не очень хорошо понимал. С МГУ связывалось что-то легкое, веселое, беззаботное. Красивые девушки, студенческие балы, азартные споры по ночам, турпоходы, свобода. Но все оказалось не так. Все красивые девушки почему-то учились на других факультетах, азартные споры по ночам были пустой болтовней о политике и о бабах зеленых мальчишек, вчерашних школьников, среди которых Панкратов, хлебнувший армии, чувствовал себя чужаком. Студенческая свобода тоже обнаружила свою оборотную сторону. В первую же сессию Панкратов завалил два экзамена и не был отчислен только благодаря снисходительности деканата к бывшим солдатам и "производственникам", которые за два года основательно растеряли школьные знания и разучились учиться. Его это сильно встряхнуло. Он понял, что университет - не развлечение, а работа, и очень серьезная. Передышка наступала только на каникулах. Но не было никаких турпоходов. Был студенческий стройотряд, возводивший коровники в казахстанских совхозах, склады на сибирских стройках - по двенадцать часов в день, без выходных. За лето удавалось заработать на одежду, на жизнь зимой. Это позволяло не брать денег у матери. Она обижалась, но втайне гордилась тем, что сын такой самостоятельный, настоящий мужик.

И уже тогда в нем начала копиться усталость от жизни.

Перед окончанием университета в судьбе Панкратова произошел крутой поворот. Предполагалось, что его распределят в экономическое управление Госстроя, откуда пришла заявка на молодых специалистов. Но сразу после защиты диплома позвонили из деканата, попросили приехать. Панкратов слегка встревожился. Вызов к декану никогда ничего хорошего не обещал. И хотя с окончанием учебы его власть вроде бы кончилась, но мало ли. А вдруг переиграли с распределением и направят на какой-нибудь БАМ? И не поспоришь, обязан три года отработать не там, где хочешь, а там, где нужен.

В кабинете декана сидел какой-то человек, средних лет, невыразительного канцелярского вида. Декан представил ему Панкратова, но кто этот человек, Панкратову не сказал. Лишь по необычной суетливости и некоторой искательности его тона можно было понять, что по своему положению незнакомец намного выше декана. "Я больше не нужен? Разговаривайте, не буду мешать", - проговорил декан и вышел из кабинета

Незнакомец поздравил Панкратова с защитой диплома и спросил о его планах. Никаких планов у Панкратова не было. Он чувствовал себя, как спортсмен, который еще не отдышался от только что законченной гонки. Он неопределенно пожал плечами. Следующий вопрос поразил его так, что он даже не сразу понял смысла:

- Что вы скажете, если вам предложат служить в КГБ?

- Мне?! - переспросил Панкратов. - В КГБ?!

- Вам. В Комитете государственной безопасности.

- Да что мне там делать?

- То, чему вас учили пять лет.

- Но меня не учили ловить шпионов!

- Вам не придется ловить шпионов. Этим есть кому заниматься. Нам нужны молодые грамотные экономисты.

- Но почему я? - удивился Панкратов. - На курсе много ребят посильнее меня. Ну, поумнее. Их даже оставили в аспирантуре.

Незнакомец усмехнулся.

- Мне нравится, что вы не склонны переоценивать себя. Нет, Михаил, нам не нужны умники. Пусть они заканчивают аспирантуру и двигают экономическую науку. Нам нужны люди основательные, надежные. Которые умеют не болтать, а работать. И в которых мы можем быть уверенными на сто процентов.

- И вы решили, что я…

- Да. Мы знаем о вас все. Вы тот человек, который нам нужен.

- Вы кто? - прямо спросил Панкратов.

- Я из управления кадров. Показать удостоверение?

- Покажите.

Привычным, отработанным движением кадровик раскрыл перед Панкратовым красную книжицу, не выпуская ее из рук. Панкратов успел прочитать: "Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. Старший инспектор…"

- А теперь послушайте меня и отнеситесь к моим словам очень серьезно, - спрятав удостоверение, проговорил кадровик. - Нам известно, что вы не очень интересуетесь политикой, но все же должны понимать, в каком трудном положении находится сейчас страна. Скажу откровенно: положение серьезнее, чем можно представить по газетам. Намного серьезнее. Таких трудностей мы не испытывали со времен Великой отечественной войны. Соединенные Штаты и блок НАТО взяли курс на уничтожение Советского Союза. Атака ведется со всех сторон. Нам задается очень высокий темп гонки вооружений в расчете на то, что наша экономика его не выдержит. Ведется планомерная идеологическая обработка молодежи и интеллигенции. Все эти забугорные "голоса", антисоветская литература, "самиздат". Студенты особенно падки на подобные вещи. Вам попадались такие сочинения?

- Иногда.

- Что, например?

- Ну, "Архипелаг ГУЛАГ".

- И как?

- Интересно, - не без вызова ответил Панкратов.

Он действительно не интересовался политикой. Что толку? Все равно от тебя ничего не зависит. Уклонялся он и от возмущенных, подогретых водчонкой, студенческих споров о выдворении Солженицына и лишении его советского гражданства, о горьковской ссылке Сахарова, о судах над диссидентами. Чему тут возмущаться? Ты считаешь себя вправе выступать против государства? Государство вправе защищать себя. Противно только, что эти суды какие-то полузакрытые. Если все по закону, так и скажите об этом прямо. А если не совсем законно, нечего их и затевать. В этой двойственности было что-то унизительное, что очень не нравилось Панкратову. Мысли эти он всегда держал при себе, но сейчас был готов высказать их кадровику. Но тот не стал углубляться в скользкую тему.

- Есть и еще одна проблема чрезвычайно важности, - помолчав, продолжал он. - О ней не пишут в газетах, но она есть. Происходит разрушение экономики изнутри. Появились люди, которые умело используют недостатки в планировании и управлении народным хозяйством в корыстных целях. Уже не редкость, когда государственные фабрики превращаются по существу в частные предприятия. Расхищаются десятки миллионов рублей. Милиция и ОБХСС не в состоянии бороться с такого рода преступлениями, причастными к ним оказываются люди высокого ранга. Очень высокого, вплоть до министров. В КГБ существует Управление по борьбе с особо опасными хищениями социалистической собственности. Сейчас принято решение расширить Управление, укрепить его молодыми кадрами. В нем вы и будете служить, если примите наше предложение.