Охотники за головами - Алекс Орлов

— Ты, наверное, чего-то спьяну напутал. Никакого Веласкеса я не знаю, и последние три месяца к нам никого не присылали…

— Да? Ну тогда прощай… — майор положил трубку и замолчал. Затем поднял глаза на Локвуда и предложил: — Давай еще выпьем?

— Я так понял — его там нет? — спросил Гэс, трезвея,

— Нет и не было… Три месяца никаких новых назначений. Одно слово — Лив-Гертон. Тишь да благодать… — не дожидаясь Локвуда, Вертински налил себе и выпил.

— Может, его перевели в другое место? — предположил он, чтобы успокоить Локвуда.

— Нет, Марк. К нам в канцелярию уже пришло подтверждение, что Веласкес успешно служит на новом месте… Просто никому в голову не приходило, что у тебя там может оказаться земляк, который все тебе расскажет безо всякого пароля…

— Тут уже ничего не поделаешь, Гэс.

— Я этих сук на куски порву… — глядя перед собой, пообещал Локвуд

— Не надо, не заводи себя. Воевать с УСП невозможно. Тебя раздавят, как окопную вошь, Гэс. Оставь их в покое, и они тебя не тронут…

— Вот тут ты ошибаешься, Оноре. Они и за мной придут… Я это знаю.

Локвуд поднялся со стула и ощутил в голове необыкновенную ясность. Теперь он знал, что нужно делать. Он решил сопротивляться, и не потому, что боялся за свою жизнь.

Капитан Локвуд решил мстить тем, кто воюет против своих. Несмотря ни на какие высочайшие соображения, Локвуд расценивал такие игры как предательство.

— Эй, да куда же ты собрался?

— Пойду к Зельдовичу. Посмотрю ему в глаза и спрошу — куда он дел Джефа… — Локвуд сказал это таким тоном, что Вертински понял — разубеждать его бесполезно.

Координатор «восьмого особого отдаления», генерал Спайк Деньер, стоял перед зеркалом и внимательно изучал свои зубы.

Увы, они желтели от табака, и это было ужасно, тем не менее пользоваться сигарными имитаторами Деньер отказывался.

«Только живой, бодрящий табак возвращает мне силы…» — говорил он, когда кто-то досаждал ему беседами о здоровом образе жизни.

«Если бы это было так вредно, ни один врач не пил бы и не курил. А раз они это делают, значит, можно и нам — их пациентам. Я доверяю нашей медицине на все сто…»

Спайк продолжал смотреться в зеркало и вспоминал слова своей жены: «Спайк, тебе нужно заняться своим здоровьем. Ведь ты совсем не справляешься со своими супружескими обязанностями…»

Дейдра говорила это полушутя, но Деньер знал, что в этом плане у него с женой становится все больше проблем. Однако дело было не в здоровье и куреве. Причина была в другом…

В дверь постучали. Генерал крикнул «Войдите», и на пороге появился Юлиан.

Его шикарные волосы живописно лежали на плечах, а умелый макияж придавал лицу некую таинственность.

— Проходи, закрывай дверь… На ключ… — при последних словах голос Деньера дрогнул.

Юлиан привычно замкнул дверь и презрительно оттолкнул тележку с ведром и шваброй: он числился в управлении уборщиком. Затем, поигрывая бедрами, прошел к столу генерала и присел на его краешек.

Деньер обожал этого юношу. Он встречался с ним каждый день, и подчас у него не хватало сил для продолжения любовных утех, но ничего поделать с собой генерал не мог.

— О, Юлиан… — горячо зашептал Деньер и привлек любовника к себе.

— Мне надоело ходить с этой грязной тряпкой, Спайк… — захныкал тот

— Но, любовь моя, это же только для отвода глаз. Ты же ничего не делаешь.

— Все равно. Они косятся на меня, и я… смущаюсь.

— Кто «они»? — строго спросил Деньер.

— Все… Все мужчины в этом здании… Когда Юлиан вел себя подобным образом, Деньер знал, что ему нужны деньги.

— Ну-ну, любовь моя, может, мы тебе что-нибудь купим? — сюсюкая, предложил генерал.

— О да, Спайк! Я хочу новое боа!

— Ну хорошо. Сколько?

— Две тысячи… — скромно потупив глазки, признался Юлиан.

Генерал вздохнул, однако вытащил чековую книжку и выписал требуемую сумму.

— Зачем тебе столько барахла, счастье мое? — спросил Деньер. Он знал, что у его любовника огромнейший гардероб.

— О, для настоящей сценической жизни, Спайк, это не так много…

— Ох… — покачал головой Деньер. У его любовника был еще один пунктик — он обожал петь. Голос у Юлиана был слабенький, и он вместо пения орал, стараясь резонировать затылочной костью. Получалось отвратительно. В такие минуты Спайк его просто ненавидел.

«Ну кто, кто сказал Юлиану, что он может петь?!» — многократно задавал себе этот вопрос Деньер. Он хотел бы найти этого человека. Найти и убить

Иногда любовники встречались не в кабинете генерала, а в квартире, которую Деньер снимал для Юлиана. Генерал всегда появлялся без предупреждения, чтобы Юлиан опасался изменять ему.

Там они тоже занимались любовью, а затем обессиленный Деньер лежал на тахте, а Юлиан в свете софитов показывал ему стриптиз.

Он то раздевался, то снова одевался, примеряя все новые и новые наряды.

— Генерал забывался и говорил: «Ну ты прямо как женщина…»

«А разве я мужчина, любимый?..» — улыбался Юлиан.

На квартире было хорошо, однако постоянно устраивать там свидания было невозможно, поскольку за сотрудниками управления иногда следили.

Безопаснее было встречаться прямо в кабинете Спайка Деньера. И именно для этого генерал устроил Юлиана в управление уборщиком, а чтобы поддержать его материально, проводил по документам сразу трех агентов-информаторов: «Арнольд», «Герцог» и «Луиза».

Последний псевдоним нравился генералу больше других. Имя Луиза как нельзя лучше подходило его любовнику.

Деньер взглянул на часы — половина пятого. В пять пятнадцать он должен был присутствовать на совещании у адмирала. Следовало поторопиться.

— Ну давай сделаем это, малыш, а то у меня много работы, — сказал Деньер. Юлиан начал раздеваться, но в этот момент зазвонил телефон.

Спайку захотелось разбить телефон о стену, но он находился на службе, и это было превыше желаний.

— Да, — резко ответил Деньер.

— Полковник Зельдович, сэр. Начальник особого отдела транспорта «НР-121».

— Слушаю вас, полковник.

— У нас пропал офицер, сэр. Капитан Веласкес был переведен на Лив-Гертон, но на новое место службы не прибыл.

— А с чего это вдруг начальник особого отдела занимается делами управления по кадрам? Вам что, полковник, своей работы мало? Ваше дело — безопасность!

Генерал хотел наорать на полковника, но присутствие нежного Юлиана смягчало его и не давало проявить начальственную жесткость.