Комонс II. Игра по чужим правилам - Борис Батыршин

– В маленькой? – спрашиваю. – А не секрет, в какой?

– Какие теперь от вас секреты…. - генерал пожал плечами. – Начальник заставы так и так проводит профилактические мероприятия по обеспечению безопасности своего участка – так что ему стоит внести небольшие изменения в график патрулирования и чуть-чуть сместить районы, подлежащие внеплановому осмотру? К тому же, он тут каждую собаку знает – порекомендовал толкового человека, мы с его помощью наладили наблюдение за базой Десантников. И так наладили, что те ни сном, ни духом, а ведь обретаются в этих краях уже больше десяти лет, каждую тропку выучили!

Рассказывал дядя Костя с удовольствием – видно было, что успех дался ему нелегко, и он гордится результатом.

– И что же вы обнаружили?

По большей части, необходимая рутина: состав постоянной охраны, график смены караулов, схемы патрулирования, кто и в какое время прибывает, оружие, транспорт… А ночью на базу прибыли три человека. Двое из числа постоянных обитателей и ещё один тип, незнакомый, но одетый, как горожанин, не слишком привычный к жизни в лесу. И, самое интересное: с ними был четвёртый, судя по всему, инвалид, не способный самостоятельно передвигаться. Сфотографировать и, тем более, опознать ни его, ни городского не удалось, наблюдение велось ночью, с большого расстояния – но сам факт, согласитесь, весьма примечателен. А уж когда Кармен утром и сообщила о похищении Виктора, я понял, что нельзя терять ни секунды. Наш друг-пограничник срочно поднял по тревоге усиленную группу, и сейчас они вместе с моими парнями обложили схрон Десантников. Ждут сигнала к штурму.

– А мы-то вам зачем понадобились? – удивился я. – В бой вы нас всё равно не пустите…

– Этого ещё не хватало! – хмыкнул генерал. – И без вас есть, кому побегать и пострелять.

При этих словах в глазах Карменситы мелькнули разочарование и откровенная досада. Не сомневаюсь, она уже строила кровожадные планы, рассчитывая свести счёты с виновниками нашей вологодской неудачи. Но сдержалась, и даже не полезла к генералу с просьбами – догадывалась, каков будет ответ. Генерал тоже это заметил и отвернулся, скрывая усмешку.

– Так вот, зачем я вас сюда вызвал? Да за тем же, для чего посылал в Вологду. Этот парень, Виктор, с нами говорить не будет, даже если мы его и отобьём у похитителей. Не поверит, заподозрит подставу, хитрый ход, я бы на его месте так и поступил. А вот вы – дело другое. Так что, готовьтесь… разведчики!

Сейнер с шуршанием резал холодную, прозрачную, как хрусталь, беломорскую воду. Я перегнулся через леера – до дна здесь было прилично, не меньше двух десятков метров, но даже на такой глубине я ясно различал длиннющие полосы ламинарий и морские звёзды на сером песке. На мостике звякнула рында – похоже, капитан МРС-а в прошлом был военным моряком и сохранил на судне традицию отбивать склянки. Стрелки наручных «Sekonda» показывали полночь – белую, колдовски-прозрачную полночь русского Заполярья.

Рядом кутались в бушлаты Миладка и Кармен – июльские ночи в этих краях холодные. Аст с независимым видом стоял на самом носу, у флагштока, и озирал морские дали.

…ничего, мальчики и девочки, это только начало. То ли ещё будет…

1979 г., июль,

Где-то на Севере.

Недобрый день.

В погребе было сыро и зябко – так, что пробирало до костей, несмотря на тощий матрац, брошенный на дощатые нары, и верблюжье, жёсткое, как наждачная бумага, одеяло. Здесь вообще холодно – Север. Это Виктор понял, лишь только пришёл в себя в салоне «буханки». Машину немилосердно трясло на лесной дороге, в окнах мелькали то стволы сосен, украшенные серебристыми наростами мха и лишайников, то серенькое небо в просветах между жидкими кронами.

Попытка пошевелиться вызвала оживление его спутников – или правильнее сказать, конвоиров? «Ты смотри, ожил!» – сказал тот, что сидел ближе, с отчётливым северным оканьем, выраженным даже сильнее, чем на ставшей родной для Виктора Вологодчине.

«Ну и хорошо, дай ему попить!» – распорядился второй голос. О зубы застучало горлышко жестяной фляги, и он вдруг осознал, как хочет пить – горло буквально раздирало сухостью, губы потрескались, обметались воспалённой коркой. Он пил, проливая воду за воротник, на рубашку, и никак не мог напиться, пока не выхлебал всю флягу.

«Да развяжи ты его, – распорядился второй, – куда он денется, без ног-то?»

В ответ раздался жизнерадостный гогот, и Виктора действительно освободили от колючей верёвки, стягивающей запястья. Подняли, утвердили на жёстком дерматиновом сиденье и сунули в руки другую флягу, полную – «пей, мол, пока дают…»

Её он опустошил только наполовину, не забывая между глотками коситься по сторонам. «УАЗик» пробирался по заброшенной лесной дороге, жалобно скрежеща убитым движком, спотыкаясь на высовывающихся из земли булыжниках, выбоинах и сосновых корнях, натужно завывая на сыпучих песчаных косогорах у лесных ручейков.

Первое впечатление не обмануло – природа вокруг указывала то ли на Карелию, то ли то ли даже на предгорья Хибин. Он пригляделся – нет, в просветах между деревьями ни по ту, ни по другую сторону не видно горных цепей. Значит, скорее всего, не Кольский. Возможно, где-нибудь в районе Кеми или, скажем, Кандалакши?

Кроме него, в салоне «буханки» сидели трое, да ещё один устроился на переднем сиденье, рядом с водителем – это он и отдавал распоряжения с зауральским акцентом. Все спутники – крепкие мужчины, в приличной городской одежде, на первый взгляд – без оружия. Хотя, неизвестно что у них может быть спрятано под полами плохо сидящих мешковатых пиджаков…

Поездка не затянулась. Уже через полчаса выматывающей душу трясучки машина остановилась. Один из конвоиров, тот, что давал Виктору флягу, натянул пленнику на голову полотняный мешок и в таком состоянии его, взяв под локти, выволокли наружу. Втащили на низкое крыльцо, попутно чувствительно приложив бедром о дверной косяк, и спустили, как тюк, в сырую темноту погреба. Мешок убрали, вкратце объяснили «правила внутреннего распорядка» – «Параша в углу, жестяное ведро. Чистая вода в бидоне – хошь мойся, хошь пей, нам без разницы. Жрать захочешь – постучи. Зря не орать, за это в рыло. Света тебе не положено. Небось, приспичит на парашу – задницу и прочее хозяйство как-нибудь нащупаешь, гы-гы-гы…» Перед тем, как прочная, из толстых сосновых досок крышка опустилась, отрезая его от солнечного и всякого другого света, Виктор ещё раз услышал тот самый, уральский говорок: «приглядите за нашим гостем. И смотрите, чтоб ни-ни, чтоб волос с головы не упал! Я вернусь дня через три, тогда и поговорим…»

И всё. Люк захлопнулся, скрежетнуло железо засова, «тюремщик» потопал сапогом по крышке. Виктор кое-как приподнялся – ноги болели немилосердно – сел на нарах, прислонившись спиной к холодной, выложенной булыжником, стене. На пальцах осталась влага – подземелье, чего ж вы хотите…

Дело было швах. Разбить голову о камень? С разбегу, может и получилось бы, а так – только потеряет сознание. А скорее всего, просто привлечёт шумом тюремщиков и добьётся, что его снова свяжут. Сплести верёвку из полос ткани от рубашки и удавиться? Первую часть плана реализовать несложно и в темноте – но как на его-то ногах добраться до люка, чтобы приладить покрепче петельку?