Семь сказок о сексе и смерти - Патрисия Данкер

В те времена в нас была сильна проповедническая жилка. Мы все время пытались кого-нибудь обратить в свою веру. Одна из моих подружек сказала, что всегда была уверена: если разговорить человека и заставить его раскрыться по-настоящему, в глубине души он непременно окажется тайным революционером-демократом, который мечтает уничтожить бедность, голод, несправедливость и эксплуатацию. Протри глаза, сестрица. Нам бы теперь только денег побольше. И я не исключение. Я даже смотрю телепередачи про альтернативные капиталовложения. У девушки должно быть кое-что припасено к моменту истечения срока годности. Кроме того, мы все стали больше сутяжничать. Эта эпидемия приползла к нам из США. Некоторые из нас собирают информацию о том, как засудить босса, если он слишком тебя загружает, не заботясь о твоем здоровье. Мы все — пламенные приверженцы викторианских ценностей, дарвиновской борьбы за выживание и товарно-денежных отношений.

Теперь даже война — область высоких технологий: найти цель на компьютерном мониторе, нажать на кнопку и разбомбить всех к чертям. Мы по-прежнему безнаказанно убиваем людей, особенно гражданское население. Вон они — пали под ударами мачете, пулеметным огнем и точечными бомбардировками. Даже варварство стало модным — иссохшие головы на колах, извращенные ритуалы, дети подземелья, которых морят голодом интернетовские педофилы. Настоящее “Сердце тьмы” на новом fin de siècle[12]. Ну да, двадцать пять лет назад мир был точно таким же уродским. Но нам казалось, что мы можем с этим что-то сделать. Мы думали — мы что-нибудь изменим. Иногда, по ночам, когда весь этот чертов цирк кажется мне особенно чуждым, я представляю себе, что навстречу мне идет мужчина, и в руках у него — черный пластиковый пакет и грабли.

В конце концов, много-много лет спустя, когда любой нормальный человек давно забыл бы ту ночь с Келли, я решила, что мне нужен очень роскошный отпуск: билеты, гостиница, рестораны и все такое, — и чтобы заплатил за это кто-нибудь другой. Поэтому я села на диету, накупила элегантных шмоток, занялась своей внешностью и подцепила придурка по имени Чарльз, который любил поговорить и нуждался в женщине, благоговейно впитывающей каждое его слово.

Чарльз был неплох в постели, но невыносимо зануден, когда открывал рот. Вообще-то многие мужчины таковы. Моя тетка рассказывала про одного своего итальянского любовника, который был граф, но страшный негодяй и вообще фашист. “Как ты могла с ним связаться?” — недоуменно спросила я. “Он был потрясающий любовник, — ответила она. — Секс легко затмевает все остальное. Но боже праведный, какой же он был скучный. Ты знаешь, что фашизм — это очень скучно? Даже когда он разговаривал в постели, всякие нежности и скабрезности — это было скучно”. — “Но ведь и мужчины говорят о женщинах то же самое”. “Ну, — сказала тетка, — они просто смотрятся в зеркало и ничего не видят, кроме самих себя”.

Ну вот: пару месяцев я время от времени спала с Чарльзом и благоговейно слушала все, что он скажет. Потом он предложил поехать в очень роскошный отпуск.

У меня поначалу сложилось впечатление, что он университетский профессор, а потом, как ни странно — что он продает системы международной телефонной связи. Понимаете, меня нельзя заподозрить в том, что я не впитываю каждое слово, да и усваиваю я вполне достаточно для редких связных замечаний, но я никогда не уделяю процессу стопроцентного внимания. Разве оно того стоит? Я поняла, что Чарльз любит говорить гадости про других мужчин и потом самоутверждаться за их счет. Но сначала эти люди казались коллегами по университету — на его кафедре и не только, а потом — мужчинами из других фирм. Пришло время задать наводящий вопрос.

— Это было в университете? — прервала я бурный поток его речи.

— Нет-нет. Гораздо позже. В бизнесе мои дела пошли лучше. Какая выгода в том, чтобы работать на факультете связи. В университете я зарабатывал 53 тысячи фунтов в год. Никто не может прожить на такие деньги.

Конечно, никто. Тайна раскрыта.

Чарльз никогда не задавал вопросов о моем прошлом. Только спросил, есть ли у меня какие-нибудь вложения, и когда я рассказала ему, какие и где, он позвонил своему брокеру и придумал для меня гораздо более выгодную схему, что было весьма любезно и совершенно в его духе. Он считал, что я довольно забавна в постели и спрашивал меня, где я этому выучилась. Я сказала ему, что в тайный мир Сюзи Вонг[13]меня ввела сама Сюзи. А потом стала углублять тему лесбийских постельных ухищрений, что возбудило его до крайности. Удивительно, правда? Приходится объяснять им, чем мы занимаемся. Это свидетельствует не только о плачевном недостатке воображения, но и о фантастическом невежестве в области женской анатомии. Я пересказывала ему постельные сцены из “Фанни Хилл”[14], потому что нисколько не сомневалась: он этого никогда не прочитает. Книги очень выручают в критических ситуациях. В сущности, я убеждена, что могла бы продекламировать почти все описания гетеросексуального секса из Д.Г. Лоуренса, и Чарльз никогда бы не опознал его как гетеросексуальный — да, собственно, и как секс. В университете он изучал бизнес — что, насколько я понимаю, представляло собой мешанину из бухгалтерского учета и права, — и не читал ничего, кроме “Файнэншл Таймс” и “Уолл-Стрит Джорнал” в Интернете, старые номера — на микрофильмах. Для удовольствия он читал биографии театральных и киношных деятелей и находился под впечатлением, что каждый свободный художник — педераст.

Я знаю, что вы подумали. Как она могла так бесстыдно выдавать женские секреты? И как могла спать с мужчиной, которого презирает? Да вот так, дорогие мои, легко. Почти все женщины спят с мужчинами, которых презирают. Почти все женщины признаются вам, что любят мужчин, которых презирают. Напоите любую замужнюю женщину и спросите ее. У нас не так много романтических иллюзий. Особенно если нет собственного дохода. Мистер Рочестер был совершенно прав. Когда Джен Эйр ударяется в очередной вдохновенный порыв и начинает гнать про то, что рожденная свободной не может терпеть унижение, он справедливо отмечает, что рожденная в принципе свободной вытерпит абсолютно что угодно ради заработка. Я не раз и не два занималась на работе чем-нибудь совершенно неудобоваримым, и могу подтвердить, что он был прав. Так что после всего этого распалить Чарльза перед его очередным превосходным показательным выступлением было не ужаснее, чем поучаствовать в “Синем Питере”[15]ради детишек. Да и вообще, я, в сущности, Чарльза не презирала. Он мне скорее нравился. У него был ряд достоинств, которые я со временем перечислю. Я просто очень реалистично оценивала его способности к пониманию. А лесбийский секс — это никакой не женский секрет. Взгляните на обложку любого эротического журнала на верхней полке ближайшего книжного магазина. Там все изображено с физиологическими подробностями. Они знают, что мы делаем, знают, как мы выглядим без косметики. Но они не знают и никогда не узнают, что мы при этом думаем.