Когда я вгляделся в твои черты - Victoria M. Vinya

class="p1">И вдруг на её предплечье легла тёплая ладонь, длинные пальцы почти до боли впились в кожу и потянули Микасу в сторону — опьянённую, заколдованную, размягчённую.

― Пошли уже домой! ― пробубнил Эрен и насупил упрямые брови. ― Ты же видишь, он в стельку и не соображает.

― Твой парень настойчив, ― без смущения обратился к Микасе Дементьев, игнорируя ребяческий выпад Йегера.

― Мой друг… ― неловко поправила она.

― Как, должно быть, оскорбителен для него этот факт.

― Вы!.. ― Эрен обступил Микасу, наклонился и посмотрел на Дементьева диким зверёнышем. ― Только, мать вашу, попробуйте приехать домой и снести себе башку!

Пыхтя от ярости, он достал мобильник и заказал такси, кое-как объяснив, куда нужно доставить машину и настоятельно рекомендовал приглядывать за клиентом. Микаса видела его в гневе множество раз, но эти оттенки эмоций были ей не знакомы. Эрен был чрезмерно груб. Защищался, словно на него нападали.

― Очень любезно, что вы так заботитесь обо мне, юноша, ― поблагодарил Дементьев.

― Мне наплевать вообще-то. Если вы слабы и сдались — дело ваше, ― с пренебрежением пояснил он. — Это только ради неё. ― Эрен кивнул в сторону Микасы.

― Вот как, значит. ― Дементьев закивал. ― Выходит, вы из той же породы, что и я: будете защищать самое драгоценное, пока не издохнете. И никому не отдадите.

― Вы правы: не отдам, ― скрежетнув зубами, воинственно ответил Эрен, и под пеленой мрака радужка его глаз сделалась похожей на обнажённую сталь.

― Эрен, прекрати, ― взволнованно шепнула Микаса, сжав в кулачке ткань рукава его рубашки. ― Ты чего так завёлся?

― Похоже, у этой малышки в крови спасать подонков, вроде нас с тобой, да, парень? ― Дементьев беспутно рассмеялся. ― Но ты гляди в оба: однажды это невинное создание в трогательном комбинезончике сумеет растоптать тебя.

На лице Эрена проступило странное выражение, и он недоверчиво сощурился, продолжая скалить зубы. Микаса понятия не имела, как его успокоить и как объяснить подобный всплеск необоснованной злобы к человеку, который мог расстаться с жизнью, подойди они несколькими минутами позже. «Может быть, это и есть причина ― чья-то решимость покончить с собой. В Эрене жизнь готова пролиться через край, он часами рвёт глотку своими призывами бороться и прочей пубертатной фигнёй. Он просто не понимает. Не понимает, каково это ― не видеть смысла двигаться дальше, не видеть смысла сражаться, не видеть вокруг света и доброты. Может быть, такой выход даже лучше, чем необратимое увязание в болоте…»

Дементьев тоже поглядывал в сторону Эрена и лишь качал головой:

― Дикий мальчишка. ― Он оценивающе хмыкнул.

Как и обещали, ребята дождались прибытия такси, чтобы проконтролировать посадку господина Дементьева и не допустить второго шанса свести счёты с жизнью. На обратной дороге шли молча, почти не глядели друг на друга. Микаса чувствовала, как Эрен несколько раз намеревался взять её за руку, но незаметно пресекала эти попытки. В ушах продолжал звучать обволакивающий мужской голос, а из памяти не шла усмешка безразличия. «Как он тогда на нас посмотрел… Знал, что ещё секунда ― и уже никогда ни на что не сможет смотреть. Сидел пьяный, забывшийся. В этом тихом безлюдном месте. Наедине с собственной тоской. Один выстрел ― и не стало бы того вечера в ресторане. Не стало бы нашего объятия и поездки до моего дома». Микаса нервно оттолкнула подошвой фантик от мороженого, подняла голову и взглянула на фонарный столб с отколотым уголком, куда приземлился ночной мотылёк с мохнатой спинкой и землисто-серыми крыльями. «Эрен в тот вечер отдал мне свой шарф. Хороший шарф. Тёпленький. В холодную пору теперь не могу без него». Микаса обхватила себя за плечи, с блаженством погладила джинсовую ткань куртки и втянула ноздрями горько-сладкий запах пыльной листвы.

Показались угрюмые родные дворы: у пивнушки, как обычно, спорили местные пьяницы, в темноте мелькали бледные лица, собаки лаяли вдалеке, а в окнах квартир гасли огни. Микаса сильнее вцепилась пальцами в плотную ткань. В районе затылка и висков постепенно разрасталась тягучая боль. Чем ближе к дому, тем она становилась сильнее. В голове будто застучали десятки молоточков, в ушах раздался тихий противный звон, и сквозь него заговорил незнакомый голос. Микаса зажмурилась, отгоняя морок и боль, но голос стал громче, слова разборчивее. И шагнув на ступеньку крыльца, она вдруг поняла, что узнаёт этот голос.

«Ещё с детства, сколько себя помню, Микаса, я ненавидел тебя».

Вздрогнув, она инстинктивно стащила с себя куртку, словно та была пропитана ядом и обжигала кожу, повернулась и молча вжала её в грудь Эрена. Ей было до того гадко и страшно, что даже глядеть не хотелось в сторону друга. Микаса не понимала, откуда взялось это странное чувство и почему в её сознании возникли именно эти слова. Она так и стояла, всё сильнее вдавливая куртку, будто собиралась проделать ею дыру, пока вокруг запястья не сомкнулись всё те же горячие знакомые пальцы.

― Не надо возвращать, ― разбито проговорил Эрен и отнял от своей груди руку Микасы, двинув её в противоположном направлении. ― Сказал же ― забирай себе.

«Лишь вопрос времени, когда ты назовёшь за неё цену. Но у меня есть выбор. И я сама буду устанавливать правила», ― решительно подумала Аккерман.

― Спасибо. Я очень ценю твою щедрость, но ничего не возьму. Да и вряд ли родители погладят тебя по головке за подобное легкомыслие.

И только сейчас она увидела, что его щёки были мокрыми от слёз, а желваки так и ходили, подгоняемые внутренними терзаниями. Слова застряли у Микасы в горле вместе со стыдом за собственные дурные мысли. Взгляд Эрена выводил узоры на её лице, впиваясь в каждую чёрточку и замер на губах. В его глазах блеснули искры непрерывного внутреннего монолога, жар напряжённого тела ощущался в воздухе. Эрен чуть подался вперёд, ведомый неизвестным импульсом, но быстро осёкся и замер.

― Почему я тогда не сделал этого? ― спросил он будто бы себя самого.

― Ты о чём? ― Микаса с сочувствием нахмурилась. ― Что с тобой? ― Она прикоснулась ладонью к его мокрой щеке.

― Ни о чём. Я идиот.

Виновато смежил веки, ёрзнул скулой и припал губами к её ладони, к сплетению линий жизни.

— Добрых снов, Микаса.

— И тебе, — чуть слышно ответила она, потрясённая его стихийной нежностью.

Нежность. С ней нужно быть начеку. Коварная, злая, двуличная. У неё за спиной