Черный рыцарь - Тереза Медейрос

Марли потрясла головой, как бы отгоняя воспоминания, и прошла к дубовому шкафу в углу.

— Клянусь, мы найдем здесь подходящий наряд для тебя.

Ее уверенные слова ободряли, хотя тон их был непочтителен. Ровена вздрогнула, когда дверь шкафа грохнулась о стену. Пока Марли рылась в шкафу, Ровена пробралась к кровати. Она осторожно тронула пальцем то, что скрывалось под простыней. Ткань взорвалась бешеным писком, и она отдернула руку.

— Мыши, — отозвалась Марли, не оборачивать. — Конечно, они заведутся. Кошки сюда не приходят. Остерегайся крыс.

Ровена огляделась с беспокойством. Огромные размеры спальни только усиливали его. Она присела на уголок кровати, потрогав носком ноги темное пятно на каменном полу рядом с кроватью.

Из-под кровати послышалось слабое царапанье когтей по камню. Ровена быстро подобрала ноги. Марли не обращала на нее внимания; она уже полностью забралась в шкаф. Виднелись лишь подметки ее ботинок. Из шкафа доносился ее приглушенный голос;

— Я пряталась здесь, когда была маленькой. Шкаф проходит сквозь стену. Тут вдесятером уместишься.

Ровена наклонилась над простыней и все-таки робко приподняла край. В жутком потустороннем свете покоев с трудом различались очертания колыбели. Она провела рукой по ее прекрасной резной поверхности. На пальце остался толстый слой пыли.

Ровена испуганно опустила простыню. Марли наконец показалась из шкафа, свистнув от удовольствия и развернув какое-то платье переливчато-синего цвета, отделанное горностаем. В неестественном свете смятый бархат, казалось, парил над полом, обретя самостоятельную жизнь.

— Как тебе, нравится? Прекрасно подойдет тебе, правда? Синее, под цвет твоих глаз.

Густая синь совсем не была схожа с цветом глаз Ровены, но она ничего не сказала об этом.

— Очень красиво. Но я не смею носить чью-то одежду без разрешения владельца.

Марли фыркнула.

— Леди, которая могла бы возражать против этого, давно уже нет на свете. Моя мачеха умерла почти двадцать лет назад. У тебя есть мое разрешение. Это — все, что тебе нужно.

Она нагрузила одеждой руки Ровены, затем вновь нырнула в шкаф, чтобы вытащить оттуда большой плат[4]и пояс. Марли все время бормотала про себя, очевидно, подражая мачехе:

— «Стой прямо, Марли. Причешись, Марли. Не горбись, как обезьяна, Марли». Глупая сучка думала, что сможет сделать из мена настоящую леди.

— Действительно, глупая, — тихо сказала Ровена. Над нею проплыла вуаль, опустившись прямо ей на голову. Ровена отодвинула нежную газовую ткань с лица. — Она была красивая?

Марли быстро взглянула на нее из-под спутанных косм.

— Боже, она была прекрасна! Ее черные локоны спадали до самого пояса, яркие голубые глаза сверкали.

Ровена тронула колыбель носком ноги.

— У нее был ребенок от твоего отца?

— Она привезла ребенка с собой, когда появилась здесь. Но у нее не было для него времени. Она все время держала его спеленутым. Я пряталась в шкафу и, когда мачеха выходила, вылезала, чтобы распеленать маленькую толстушку. Мачеха чуть не тронулась от всего этого. Никак не могла понять, как ребенок может вывернуться из туго стянутого свивальника. Она была одарена красотой, но не умом. — Марли впихнула в руки Ровены гребень. — Впрочем, так же, как ты.

Марли пересекла спальню быстрыми и уверенными шагами. Она зацепила полотно, покрывающее стол, и уронила на пол шкатулку соснового дерева. Ровена наклонилась, чтобы поднять ее. Она провела пальцем по крылу птицы, вырезанной на светлой крышке.

Марли вырвала шкатулку из ее рук.

— Гарет целыми днями вырезал ее для мачехи, когда отец прислал нам весть, что привезет домой новую мать для нас.

— Как она умерла?

Марли оторвала наконец взгляд от шкатулки. Ее губы изогнулись в странной улыбке.

— У нее было плохое сердце.

Ровена вздрогнула, когда Марли швырнула шкатулку в дальний угол.

— Не стой разинув рот, Ро. У нас много дел. Ровена незаметно улыбнулась, думая о том, как приятно, когда тебя называют не щеночком, а Ро. Кстати, чего надеется добиться Марли, проявляя такую несвойственную ей доброту?

Сэр Блэйн Ардендонский захватил Карлеон, не обнажив при этом меча и не потеряв ни одного из своих людей. К вечеру замок наполнился светом и смехом. Звуки музыки достигали самых высоких балок главной башни. Ласточки, обосновавшиеся там, метнулись наружу, в ночь, ища убежища от буйного веселья. Крепкий народец, собранный из вассальных земель Гарета, закатав рукава, таскал мебель, расставлял ее вдоль стен, чтобы освободить место для танцев. Данла торопливо шаркала ногами, выкрикивая громогласные команды, от которых некоторые леди падали в непритворный обморок. Гридмор бросался выполнять эти команды, ставя на огонь тарелки с холодными куропатками и выгружая охапки дров на колени дамам. Блэйн наблюдал за этим хаосом, уставя руки в бока, с улыбкой распоряжающегося хозяина. Он собственноручно спас из печи вопящего карлика, которого Гридмор засунул туда, приняв за жареного кабана.

В опустевших покоях, в верхней части главной башни замка, Ровена слышала доносившийся снизу звон колокольчиков и возбужденный визг, как будто стадо свиней носилось по залу туда-сюда. Она посмотрела в зеркало из кованого серебра и увидела выглянувшую оттуда незнакомку. Она взволнованно и часто дышала. Дотронувшись до щеки двумя пальцами, Ровена ощутила, что кожа ее стала холодной и как будто чужой, как отполированная поверхность зеркала.

Щеки ее украшали два ярких малиновых пятна, под цвет обильно накрашенных губ. Глаза были обведены широкой полосой кохла[5]. При мигании ее веки слипались от краски, и она боялась, что однажды они останутся закрытыми навсегда. Обсыпанные черной золой и намазанные маслом ресницы были загнуты вверх, подобно воинственным паукам, нападающим на темные дуги подведенных бровей. Волосы были убраны под золотистую сетку, от краев которой спадал синий плат, скрывающий ее крепкую шею под складками бархата.

«Считай до ста. Затем спускайся и присоединяйся к пиру».

Вспомнив эти слова Марли. Ровена начала громко считать. Она дошла до восьми и, забыв следующее число, которое Марли называла ей, вынуждена была начать снова. Ее руки нервно теребили баночки со всякими притираниями, рассыпая часть их по столу.

— Четырнадцать, — бормотала она. — Шестнадцать, сорок четыре, шестьдесят восемь, двенадцать, сто.

Она вскочила со стула, наступила на подол юбки и едва не упала. Двигаясь неловко, будто в тяжелых доспехах, она с трудом приоткрыла дверь. Золотой пояс немедленно зацепился за ручку двери, когда Ровена пыталась выскользнуть в коридор. Она высвободилась с проклятиями, перенятыми от Гарета и усовершенствованными в общении с Марли. «Если все пойдет и дальше так же ужасно, — думала она, — Гарет обязательно обратит на меня внимание. Я буду единственной дамой, шлепнувшейся на пол посреди зала».