Черный рыцарь - Тереза Медейрос

Ровена протянула руку, чтобы остановить стремительный поток слов, готовый сорваться с губ Марли, но было уже поздно.

— Так, в возрасте четырнадцати лет мой брат начал страдать от чувства вины, полюбив собственную мачеху. Когда отец Блэйна принес весть о смерти нашего отца от ранения отравленной стрелой, Гарет пошел к ней и сказал, что просил священника молиться о прощении душ их обоих. Он нашел ее в покоях в объятиях одного из рыцарей моего отца. Отец лежал на грязном поле боя. Его тело еще не остыло. — Марли схватила копье и порывисто ходила по турнирному полю, как волк в клетке.

Ровена опустилась на траву.

— Что же сделал Гарет? — спросила она тихо. Марли повернулась к ней. Отблеск ее глаза жутко и победно сверкал сквозь путаницу волос.

— В этом-то и вопрос. Видишь ли… Никто этого не знает. На следующее утро ее нашли с мечом Гарета в сердце. Пальцы Илэйн лежали в луже крови, которой она написала имя Гарета на покрывале рядом с собой.

В сознании Ровены всплыли слова печальной песенки:

Илэйн наша прекрасная

Заколота напрасно.

Ее рукой нетвердой

Убийца выдан гордый.

Илэйн… Ровена оперлась лбом на ладонь. Лоб был холодным и влажным. Пальцы ее нервно теребили бархат юбки. Она подняла голову.

— Ты одела меня в ее платье? — спросила она спокойно.

Марли стояла в пятне лунного света, опершись на копье, как на посох.

— Я не хотела…

— Ты одела меня в ее платье, — повторила Ровена этот раз уже уверенно. Одним быстрым движением она встала на ноги, зажав в ладони копье. — Ро, я бы не…

— Теперь он смотрит на меня и видит ее. Как же должен ненавидеть меня…

Боль, которую она чувствовала, поражала ее саму гнев обуял ее. Марли едва успела защититься, когда Ровена бросилась на нее. Твердый удар дерева о дерево разнесся эхом по пустынной арене турнирных боев. Марли отшатнулась, чудом удержавшись на ногах. Ровена не остановилась. Непохожая на саму себя, с ревом ярости, более животным, нежели человеческим, она вновь ринулась вперед, бросив в атаку весь свой вес. Копье Марли с оглушительным треском раскололось пополам. Марли упала на спину, оказавшись прижатой к земле телом Ровены. Копье Ровены оказалось поперек горла Марли. Волосы Марли откинулись назад при падении, открыв ее лицо безжалостно яркому лунному свету.

Ровену всегда удивляло то, что Марли так старательно скрывала свое лицо. В ее воображении возникало множество романтических историй, объясняющих это и рисующих то страшные ожоги, то уродующие шрамы. Истина оказалась намного хуже.

Марли была прекрасна.

Резкие черты лица Гарета у его сестры оказались сглаженными и утонченными, с прямым подбородком и высокими скулами. Марли свирепо глядела на Ровену своими темными глазами, сверкающими в лунном свете, как обсидиан. Широкие, полные губы были сжаты в гордой усмешке. Спутанные космы волос скрывали женщину, по сравнению с которой леди Алиса казалась бесцветным подражанием того, какой бог хотел видеть женщину. Голубые глаза Ровены раскрылись в изумлении, и давление копья ослабло.

— Почему? — прошептала она, сама не зная, о чем хочет спросить.

Марли оттолкнула ее, и Ровена откатилась вбок, не сопротивляясь. Марли села, повернувшись спиной к Ровене. Ее волосы снова висели над лицом. Когда Марли наконец обрела голос, справившись с дыханием, Ровена уже исчезла.

Ровена на бегу срывала с себя наряд давно умершей женщины, сбрасывая слой за слоем бархатные одеяния, запятнанные позором предательства Марли. Она яростно рвала расшитый лиф платья, пока он не затрещал под ее ногтями. Куст согнулся под весом отброшенной камлотовой нижней туники. Она швырнула в сторону золотой пояс. Оставшись в тонкой льняной рубашке, Ровена летела по лесу, огибая стволы деревьев с безупречной грацией, которую давали ей обретенные крылья свободы. Она была свободна. Так же свободна, как до прихода Гарета в Ревелвуд. Ничто не могло остановить ее теперь. Ни Гарет, ни даже папа. Никакие угрозы. Никакие обещания.

Не обращая внимания на ветви, бьющие по лицу, она мчалась все глубже в лес, оставив позади умирающую листву и вступив под высокие сосны. Игольчатые ветви пропускали лунный свет, пятнами падавший на землю. Она остановилась, впервые ощутив пропаду ноябрьского воздуха, касающегося ее разгоряченной кожи. Зловещий скрип ветвей вдруг показался ей страшным. Ветер, шептавший в ветвях деревьев, раскачивал их тонкие стволы в жутком, потустороннем свете луны.

Ровена скинула атласные туфли и бросилась дальше.

Под ее босыми ногами чуть потрескивали сухие иглы. Лишь достигнув края леса, она остановилась, обхватив руками ствол сосны с грубой корой. Ропот, более громкий, чем шум ветра, подсказал ей, что близко бежит вода. Она увидела чистый поток, вырывающийся из-под земли и впадающий в посеребренную луной заводь.

Без колебания Ровена сбежала с холма и бросилась в прохладную воду. Она глубоко нырнула, затем выскочила на поверхность, стряхивая воду с волос сверкающими брызгами, как будто совершая новое крещение, освобождающее ее от порочности Карлеона.

Марли наблюдала, как Гарет приближается к ней, глядя сквозь вуаль своих волос, погружающую мир в привычную ей полутьму. Он медленно шел но турнирному полю, двигаясь с такой преувеличенной точностью и старательной грацией, что она поняла, как много он выпил. Она легла в траву, опершись на локоть, всунула пустой стебелек травинки между зубами и тихо дунула. В ночи пронесся жутковатый свист. Гарет остановился перед нею, твердо расставив ноги.

— Ты видела ее? — спросил он, с безупречной четкостью произнося слова.

Марли издала короткий звук на своей импровизированной свирели.

— Она ушла.

Марли выплюнула травинку к его ногам.

— Куда? На кухне ее нет. И в моей спальне тоже нет.

— Ты, кажется, не очень-то ее удерживал, если не сказать большего?

Гарет глядел на Марли в упор.

— Ты знаешь, где она?

— Я сказала тебе. Она ушла.

Гарет присел на корточки перед нею. Он запустил свои пальцы в ее волосы и осторожно убрал их с лица. Уже второй раз в эту ночь лунный свет пролился на поверхность ее щек.

— Ушла куда? — тихо спросил он.

Их темные глаза скрестились. Коротко мотнув головой, Марли указала на лес.

— Она ушла навсегда. Почему ты не оставишь ее в покое? Как ты не можешь понять своей тупой головой, что ее отец не придет к тебе? Или тебя заботит теперь уже не это?

Нахмурившись, Гарет встал, оставив Марли пребывать в ее любимой темноте.

— Она не знает этого леса. Она может заблудиться. На нее могут напасть волки или медведи.

— И съесть ее? — добавила Марли с кривой улыбкой.

Гарет нахмурился еще больше. Он резко повернулся и направился к конюшне, отрезвев окончательно.