Омен. Знамение - Дэвид Зельцер

– По-моему, не так уж и громко.

– Миссис Бэйлок! – снова крикнула она.

В дверях показалась грузная женщина.

– Мэм?

– Уберите его отсюда, – скомандовала Катерина.

– Но он же только играет, – воспротивился Торн.

– Я сказала, уберите его отсюда!

– Да, мэм, – ответила миссис Бэйлок.

Она взяла Дэмьена за руку и вывела из комнаты. Ребенок посмотрел на мать, в глазах его застыла обида. Торн заметил это и с досадой повернулся к Катерине. Она продолжала есть, избегая его взгляда.

– Почему мы решили иметь ребенка, Катерина?

– Наш образ жизни… – ответила она.

– …Что?

– А как бы мы могли без ребенка, Джереми? Ты разве слышал, чтобы в прекрасной семье не было прекрасного ребенка?

Торн, пораженный ее словами, не ответил.

– Катерина…

– Это ведь верно, да? Мы просто не думали, что значит воспитывать ребенка. Мы просто вычисляли, как будут выглядеть наши фотографии в газетах.

Торн удивленно посмотрел на нее, она спокойно выдержала этот взгляд.

– Верно? – спросила она.

– Об этом с тобой врач говорил?

– Да.

– Тогда и мне надо будет с ним побеседовать.

– Да, он тоже хотел с тобой встретиться.

Она говорила открыто и холодно. И Торн вдруг испугался того, что она может ему сейчас сказать.

– О чем же он мне расскажет? – спросил он.

– У нас есть проблема, Джереми, – сказала она.

– …Да?

– Я больше не хочу иметь детей. Никогда.

Торн внимательно смотрел на нее.

– Хорошо?

– Если ты этого так хочешь… – ответил он.

– Тогда ты дашь согласие на аборт.

Торн застыл. Он был поражен.

– Я беременна, Джереми. Я узнала об этом вчера утром.

Наступила тишина. У Торна закружилась голова.

– Ты меня слышишь? – спросила Катерина.

– Как это могло случиться? – прошептал Торн.

– Спираль. Она иногда не помогает.

– Ты беременна?

– Недавно.

Торн побледнел. Он уставился на стол, руки у него затряслись.

– Ты кому-нибудь говорила об этом?

– Только доктору Гриеру.

– Ты уверена?

– В том, что я не хочу больше иметь детей?

– Что ты беременна…

– Да.

Зазвонил телефон, и Торн автоматически снял трубку.

– Да? – Он замолчал, не узнавая голоса. – Да, это я. – Потом удивленно посмотрел на Катерину. – Что? Кто говорит? Алло, алло!

В трубке послышались короткие гудки. Торн не шевелился, глаза его наполнились тревогой.

– Что там? – спросила Катерина.

– Насчет газет…

– И что же насчет газет?

– Кто-то сейчас позвонил… и сказал «прочитайте газеты».

Он посмотрел на сложенную газету, медленно открыл ее и сжался, увидев фотографию на первой странице.

– Что там? – спросила Катерина. – Что случилось? – Она взяла газету у него из рук и обратила внимание на фотографию. Это был снимок священника, пронзенного оконным шестом. Заголовок под ним гласил: «В смерти священника повинен лишь случай».

Катерина посмотрела на мужа и увидела, что он дрожит. Она в смущении взяла его за руку. Рука была ледяная.

– Джерри…

Торн медленно поднялся.

– Ты знал его? – спросила Катерина.

Но он не ответил. Катерина снова взглянула на фотографию и, читая статью о происшествии, услышала, как завелась и отъехала от дома машина Торна. В статье было сказано:

«Для миссис Джеймс Акрюиан, учительницы третьего класса в Бишопс Индастриал Скул, день начался, как обычно. Была пятница, и, когда пошел дождь, она готовила класс к чтению вслух. Хотя капли дождя и не попадали в класс, учительница решила закрыть окно, чтобы было не так шумно. Она и раньше жаловалась на старинные окна, потому что не могла дотянуться до верхних фрамуг и всегда вставала на табуретку, даже имея в руках шест. Не попав на этот раз в металлическое кольцо на окне крючком шеста, она высунула шест наружу, намереваясь достать внешнюю часть фрамуги и подтащить ее к себе. Шест выскользнул у нее из рук и пронзил случайного прохожего, остановившегося у здания, очевидно, в поисках убежища от дождя. Личность погибшего устанавливается в настоящий момент полицией с целью розыска его родственников».

Катерина ничего не могла понять. Она позвонила в контору Торна и попросила, чтобы он перезвонил ей, как только появится. Потом Катерина позвонила доктору Гриеру, но он был так занят, что даже не смог подойти к телефону. После этого она связалась с больницей, чтобы договориться насчет аборта.

Увидев фотографию священника, Торн сразу же поехал в Лондон, судорожно перебирая в мозгу все, что могло помочь разобраться в этом деле. Катерина БЫЛА беременна, священник оказался прав. И теперь Торн уже не мог игнорировать остальные слова Тассоне. Он попытался припомнить их встречу в парке: имена, места, куда он должен был поехать по настоянию Тассоне. Он попытался успокоиться, вспомнить все недавние события: разговор с Катериной, анонимный телефонный звонок. «Прочитайте газеты», – сказал знакомый голос, но Торн никак не мог припомнить, кто это мог быть. Кто вообще знал, что он был связан со священником? Фотограф! Это был его голос! Габер Дженнингс!

Приехав в офис, Торн заперся в кабинете. Он соединился с секретаршей по селектору и попросил ее позвонить Дженнингсу. Дженнингса не было дома. Она доложила об этом Торну и добавила, что звонила Катерина, но он решил перезвонить ей попозже. Она захочет поговорить об аборте, а он еще не был готов ответить ей со всей определенностью.

«Он убьет его», – вспомнил Торн слова священника. – «Он убьет его, пока тот спит в утробе».

Торн быстро отыскал телефон Чарльза Гриера и объяснил ему, что им необходимо срочно увидеться.

…Визит Торна не удивил Гриера. Между беспокойством и отчаянием Катерины теперь почти не было границы, и доктор видел, что несколько раз она уже переступала эту черту. Страхи женщины росли, и он беспокоился, как бы Катерина не решилась на самоубийство.

– Никогда нельзя угадать, как далеко зайдут эти страхи, – сказал врач Торну в кабинете. – Но, честно говоря, я должен сознаться, что она готовит себя к серьезнейшему эмоциональному потрясению.

Торн напряженно сидел на жестком стуле, а молодой психиатр сильно затягивался табачным дымом, стараясь поддержать огонь в трубке, и расхаживал по комнате.