Домик окнами в сад. Повести и рассказы - Андрей Александрович Коннов

что не доели, недопили, что повкуснее – к себе в холодильник приберу. Утром придёт уборщица-киргизка, уберёт весь бардак, и я с ней поделюсь. Но, чтобы выпить самому – Боже упаси! Только домой вёз, и тут уж расслаблялся! Так четыре года проработал. А после, взял наш ЧОП под охрану пансионат на Волге, в Саратовской области. И меня туда перекинули – старшим смены, с правом увольнения залётчиков и правом рекомендации на работу. Вахта, правда, месяц. И в Москву с отчётами заезжать приходится… Но – это ерунда! Деньги переводят на карточку сразу, как вахта закончится. Питание четырёхразовое, бесплатно. Домик для нас… В комнатах – по два человека, всё, что нужно – есть! Баня для отдыхающей смены… Летом – рыбалка, купание. Мужики зубами за работу держатся! Никто за четыре года, пока я там, не уволился, и не запьянствовал! Проезд из Москвы до места – ЧОП оплачивает… Чудо, а не жизнь, Николав, – Василий довольно рассмеялся, – самому не верится, что такое возможно, и за это ещё деньги платят! Пансионат работает круглый год, не скучно, время летит быстро. Путёвки третье лето жене и детям, по знакомству, там покупаю. Отдыхают две недели и радуются! Деньги есть, пенсию не трачу, машину купил в прошлом году. Шестьдесят тысяч получаю за вахту! Мужики – по пятьдесят пять! У нас – попробуй столько заработать, особо не напрягаясь! Тратимся только на курёху, да на снасти рыбацкие! Даже соль – рыбу солить, в столовой за так берём! – Василий с торжествующим видом оглядел своих слушателей: каков я, мол, молодец!

Соколов и Клинковский молчали, осмысливая услышанное. И доцент вдруг изрёк задумчиво, как-бы разговаривая с самим собой:

– А ведь, сколько умелых, грамотных, умных мужчин не могут сейчас найти у себя дома достойную работу! И вынуждены мотаться по чужим краям, без семьи, вдали от своих детей! Работая, в сущности, сторожами! И утрачивая свои трудовые навыки, забывая полученные знания, как бесполезные, ненужные… Отрываясь надолго от дома! Дичая фактически! Ну, что за страна у нас, что за жизнь?!

И вдруг, все разом замолчали, понимая, как прав захмелевший Юлий Львович.

Наконец, бывший директор ЧОПа, нарушив затянувшуюся паузу, недоверчиво поинтересовался:

– Вася, любезный мой, а ты ничего не приврал, ради красивого словца?

Лапин на секунду растерялся, посмотрел с обидой, затем протянул недоумённо:

– Ну-у-у, Николав, зачем мне фуфло-то тискать? Я не из таких! Говорю, как есть, – и обиженно поджал губы.

Соколов на секунду задержал дыхание, словно перед нырком в холодную воду и решительно произнёс:

– Василий, а нам с другом сможешь места в вашем ЧОПе подыскать?

– Не понял, Николав?.. – озадачился Лапин.

– Что не понять, дружище? Без работы мы с Юликом… Уже несколько месяцев. И работу нам здесь, дома, похоже, не найти. Где только не были… – и поведал коротко бывшему подчинённому о себе, и своём новом друге.

– Ну, дела! – вздохнул Василий, – понимаешь, в чём дело? Наша контора – особенная. Объявлений о приёме не даём. Начальство только своих берёт…

– Ясно! – с тяжким вздохом перебил Соколов.

– Да ты, погоди! Я попробую. Ты мне ничего плохого не делал… Начальник был – золото! Справедливый. За работу строго спрашивал – иначе нельзя с нами… А если и наказывал – только за дело. Я позвоню шефу завтра, а после – тебе перезвоню. Давай телефон!

На том и распрощались.

3.

Дома Соколову нестерпимо захотелось выпить ещё. Он, втайне от жены, опрокинул несколько рюмок и рассказал ей о своих планах на будущее. Супруга засомневалась: столько лет был руководителем, и вдруг, стать простым охранником. Уехать из дома, в его-то возрасте? Нелегко придётся немолодому человеку… Соколов, распаляясь от выпитого, с жаром убеждал: начальником быть надоело, устал от всего… Рядовой охранник – отвечает только за себя. Это гораздо проще, спокойнее. А в Москву мотаются от вахты к вахте многие – не он один. Привыкнет. Лишь бы досидеть до пенсионного возраста, а там видно будет. К тому же, денег взять – всё равно больше негде. Жена, скрепя сердце, согласилась, а Соколову на душе, вдруг, сделалось ужасно тоскливо. В нём теплилась, всё же, вопреки всему, робкая надежда на то, что прежнее положение, чудесным образом, вдруг, вернётся… А теперь он с неумолимой ясностью осознал: уже не вернётся! Никогда. Впереди чёрная пустота, за которой не видно ничего. Выпив ещё, он начал думать уже совсем несуразное: если с Москвой ничего не выгорит – уйдёт он в монастырь, попросит послушание – работать на огороде… Больше, всё равно, ничего не умеет. И изредка его будут навещать родственники – жена, дочь, внук. А он – станет им передавать скромные монастырские гостинцы, выращенные собственными руками, молиться за них, и постепенно совсем отойдёт от мирской суетной, несправедливой, жестокой жизни. С такими мыслями и пришёл к Соколову тяжкий хмельной сон.

Лапин не обманул – позвонил вечером следующего дня и безрадостно сообщил, что мест в ЧОПе пока нет, и надо обождать до конца января. Тогда, может быть, что-то прояснится. Но, обнадёжил тем, что с разрешения своего начальника, продиктовал его телефон, что бы Соколов уже сам мог связаться с ним и узнавать о вакансиях.

И потянулась ровная, однообразная, как степная дорога, череда унылых, коротких декабрьских, а затем, январских дней. У Соколова, хотя бы, появилось дело: помочь Клинковскому в обучении на частного охранника, и получить, затем, удостоверение, позволяющее работать в охранном предприятии. Это скрашивало безделье, прогоняло на время тоску, потому что появилась цель в жизни. А Юлий Львович совсем пал духом, не мог работать над своими литературными изысканиями, сделался угрюмым, неразговорчивым, частенько предлагал выпить и постоянно жаловался на жизнь. Соколов терпел его нытьё, от пьянства отказывался категорически, зная о том, что один Клинковский напиваться не будет.

Так были пережиты ещё два томительных месяца и когда надежда уже совсем, казалось, была похоронена и забыта, а из Интернета извлечена куча адресов и телефонов разнообразных московских охранных фирм, куда друзья собрались обращаться в поисках места, раздался долгожданный звонок от Василия.

– Николав! – возбуждённо закричал он в телефон, – звони сейчас же шефу! Берут под охрану офис, уже на этой неделе договор заключают! Нужны четыре человека, срочно! Погоди, сначала я переговорю! Я в Москве сейчас, после вахты с отчётом приехал… Я тебе после наберу, сообщу… И ты – тогда звони! Всё, конец связи… – и отключился.

Те минуты, что пережил Соколов, пока дожидался нового звонка от Василия, показались ему вполовину жизни. Это было неописуемое, выворачивающее душу