Блики - Виталий Цориев

Грандиозная поступь низкочастотных волн, пульсация крови: её стоны переходят в крик. С каждым его толчком ей приходится привставать на носочки, почти подпрыгивая: её соски прижимаются к прохладной, покрытой пупырышками стене, скользят по ней вверх и вниз… Ей кажется, что он смог бы приподнять её в воздух так, что она повисла бы на его члене, словно на вертеле. Его тяжёлое дыхание, его грубые, сильные руки. Гулкая музыка, хрустальная капля воды, вот-вот готовая сорваться с кончика крана. Девочка закрывает глаза: яркий спазм на несколько мгновений замыкает цепочки её нервов, пронизывая их сладкими всполохами. Он словно останавливает течение времени – тело девочки высвечивается изнутри, она замирает, её напрягшиеся мышцы подрагивают. Она перестаёт ощущать поверхность стены, медленно погружаясь, проваливаясь в неё, словно в молочное суфле.

Парень ускоряет свой ритм, заставляя девочку поскуливать от наслаждения: электрические разряды вновь скапливаются в низу её живота, готовые в любой момент взорваться, точно залп фейерверка в вечернем небе. Их разгорячённые, влажные от пота тела соударяются с громким отчётливым шлепком. Девочка то отталкивается от стены, наклоняясь всё ниже, почти касаясь пола кончиками пальцев и заставляя парня сделать шаг назад, то вновь прижимается к её холодноватой, уже опять затвердевшей поверхности.

В конце концов, громко застонав, парень сгибает девочку пополам, прижимает её спиной к стене: его удары становятся сильнее, он старается засадить ей как можно глубже. Струйки пота сбегают вниз по его поджарому торсу. Девочка начинает хныкать, беззвучно повторяя какие-то слова. Он вновь стонет, теперь протяжнее: сладкие, электрические мурашки покрывают головку его члена, пробегают вдоль его ствола к позвоночнику и, радужно переливаясь, искрясь, устремляются ввысь, врываясь в головной мозг, расцвечивая его своими блёстками. Его член ещё больше раздувается, подрагивает, вбрасывая в неё своё семя короткими, напряжёнными струями. Девочка с шумом втягивает в себя воздух: её губы дрожат, ресницы слегка намокли от слёз.

Помыв член над раковиной и сполоснув лицо, парень уходит. Щелчок захлопнувшейся за ним двери, резкий цветочный запах… Девочка сидит на корточках: глянцевитый блеск стен, приглушённая музыка. Её шорты на полу, её отсутствующий взгляд. Она прокручивает в своей голове ролики недавнего прошлого: отрывочные, но яркие, они вызывают у неё едва заметную улыбку. Его чёрные волосы, такие жёсткие на вид, грубые, уверенные движения его рук. Жужжание флуоресцентных ламп, капельки вытекшей из неё спермы… Быстро встав, она закрывает дверь на защёлку. Её лицо в зеркале над раковиной: слегка размазанная вокруг глаз тушь, небольшой засос на шее. Она всё еще чувствует его запах, его прикосновения и ей кажется, что они останутся на её коже надолго… Наконец, подтерев сперму туалетной бумагой и бросив её в унитаз, девочка начинает одеваться.

so we lay in the dark

«cause we've got nothing to say

just the beating of hearts

like two drums in the gray

i don't know what we're doing

i don't know what we've done

but the fire is coming

so i think we should run

i think we should run, run, run

Вечером в воскресение, перед концом смены, Алексей Геннадьевич вместе с санитаром, чьи тупые шутки уже стали ему надоедать, едет на вызов – нужно констатировать смерть. Адрес ему кажется смутно знакомым, но он понимает, что уже был здесь недавно, только когда выходит из машины и видит покосившийся козырек над входом в многоэтажное серое здание из железобетонных плит. Тот же мерклый лифт с запахом гари и мочи: нацарапанные на стенах проклятия, скрип плохо смазанных деталей подъемного механизма. Они приезжали сюда на прошлой неделе, кажется, забирали какого-то подростка впавшего в кому.

Дня два назад соседи почувствовали отвратительную сладковато-липкую вонь разложения, которая становилась все насыщеннее и терпеть которую было уже невмочь. Кто-то позвонил в полицию, и приехавший на вызов участковый с первого вздоха узнал хорошо знакомый трупный запах, распространившийся, словно выхлоп из токсичного болота, по площадке перед лифтом, и уже начавший проникать в его шахту, постепенно отравляя весь дом. Участковый, в свою очередь, вызвал специалистов из МЧС, чтобы те открыли дверь, вырезав замок циркулярной пилой. Пронзительный визг металла, завитки дыма над раскаленной раной. Пока они возились с дверью, размахивая ломом и монтировкой, участковый вышел на общий балкон – подышать свежим воздухом и покурить. До работы в полиции он воевал на Кавказе и повидал много трупов, в том числе и полуразложившихся: их деформированный вид – разбухшее мясо, восковой цвет кожи с темными трупными пятнами, сочащаяся из отверстий жижа – давно перестал его трогать, более того, когда он видел мертвеца, он испытывал облегчение от осознания того факта, что муки этого человека закончились и он, так или иначе, обрел мир. Крики живых людей, раненных, или тех, кого пытали, раздражали его куда больше, даже в воспоминаниях и снах. Правда, у еще живых людей было преимущество – они пахли дерьмом, мочой и потом, но эти запахи в сравнении с трупной вонью казались вполне сносными. Затушив окурок о бетонную стену и выбросив его с балкона в серую бездну, он достает смартфон и звонит в скорую.

Когда врач с кейсом в руке и, следом за ним, санитар выходят из лифта, дверь в квартиру уже открыта настежь. Ребята из МЧС уехали, любопытных соседей отпугнули волны нестерпимой вони. Участковый, мужчина средних лет в полицейской форме и с марлевой повязкой на лице, подходит к ним. Он уже осмотрел место происшествия вместе с понятыми, сделал необходимые замеры и набросал протокол осмотра трупа. Осталось получить заключение медиков. Алексей Геннадьевич, обменявшись парой фраз с угрюмым полицейским и надев респиратор, заходит в квартиру. Тело женщины висит в полумраке, в глубине коридора: силуэт обрамлен аркой, за которой больше дневного света – он проникает из открытых дверей комнат. Верхний конец веревки привязан к турнику, нижний плотной петлей сдавил горло женщины с такой силой, что ее язык вывалился наружу и нелепо торчит изо рта, словно у ведьмы из фильмов ужаса. Растрепанные волосы шевелятся из-за сквозняка, покрытые трупными пятнами ноги согнуты в коленях, ступни касаются пола. Синюшный оттенок предплечий и кистей рук. Узел на затылке, наложение петли типичное. Врач говорит санитару, чтобы тот помог участковому снять тело и отходит в сторону. Родных и близких нет, поэтому труповозку придется вызывать ему.

После того, как тело оказывается на полу, врач, поставив кейс к стене, светит фонариком в рот умершей, проверяя, есть ли у нее золотые зубы, но распухший язык мешает ему и он оставляет свои попытки. Да и кому это нужно: если ребята из морга что-то найдут, пусть забирают себе, ему не жалко. Закончив осмотр, он выходит из квартиры и заполняет бланк констатации смерти.

Марина берет опасную бритву, влажную от раствора хлорамина и кладет ее на дно почкообразного лотка из нержавейки, потом, подумав немного, захватывает с собой и ножницы. Позвякивание стали, запах средств дезинфекции. Марина относит лоток к койке Артура, возвращается, делает раствор для бритья: бросает мыльную стружку в эмалированный таз с горячей водой, добавляет глицерина, размешивает все это кистью руки, затянутой в резиновую перчатку. Затем ставит таз на столик на колесах, и, громыхая из-за неровного пола и плохо закрепленных металлических полок, везет его к постели пациента.