Никто кроме тебя - Анна Россиус

аллее особняка мэра. Я рассчитывала, что Торнтон довезет меня до дома, но у него, вероятно, были другие планы.

Когда квадроцикл въехал в просторный гараж, я спрыгнула и поспешила к зеркалу на стене. Ну надо же? Я снова выгляжу на свои восемнадцать, следов болезни или усталости и в помине нет. А самое важное – глаза. Они совершенно обычные, не болят и не полыхают огнем. Ну, разве что, радужка излишне яркая.

Уаэтт поставил наш транспорт в углу, накрыл чехлом и направился ко мне. Помимо воли я искренне улыбнулась ему. Я была ему по-настоящему благодарна в тот момент.

– Я понимаю, насколько глупым мог показаться тебе мой рассказ об Иннатах. И чтобы развеять все твои сомнения, хочу предложить еще одну ночную авантюру.

Растянув губы в обаятельной белозубой улыбке, он взял меня за руку и повел наверх, в дом. Я не возражала, ведь совершенно точно – мы тут были не одни.

В особняке нашего мэра я была впервые. Прихожая и гостиная тонули в темноте. Тишина стояла такая, будто дом был пуст. Ни одна ступенька добротной деревянной лестницы не скрипнула, пока мы крадучись поднимались наверх.

Просторная комната, в которую меня привёл Уаэтт, была чем-то средним между библиотекой и гостиной. Две стены занимали высоченные стеллажи с книгами. Посреди помещения, смотрящий на широкую плазменную панель на стене, стоял обитый светлой клетчатой тканью диван. У занавешенного плотными шторами окна – низкий столик и два глубоких английских кресла, по бокам которых расположились одинаковые высокие торшеры на резных ножках. Они-то и освещали сейчас это небольшое пространство.

Торнтон, без всяких церемоний, вроде «может чайку», подвел меня к дивану, а сам направился к книжным полкам.

– Мой род, как и твой, существовал на Шотландском высокогорье с незапамятных времен, – начал он свой рассказ, попутно просматривая корешки старинных изданий.

Какие-то кланы сосуществовали в мире, какие-то враждовали. Но три клана Иннатов – Торнтоны, Брауны и Фрэйзеры, на протяжении столетий были тесно связаны между собой многочисленными межклановыми браками, и всегда держались вместе, наступая на всякого противника единым фронтом.

Так, вероятно, и продолжалось бы до наших дней, но на пути к благополучию и процветанию встал непобедимый враг – церковь.

Я согласно кивала:

– Бабушка рассказывала, что в те годы по нашей земле прокатилась волна религиозных репрессий. Неугодных власти и церкви людей обвиняли в колдовстве направо и налево. Ересь приравнивалась к государственной измене…

– Да. Торнтонов и Браунов объявили вне закона и преследовали по всей Шотландии. Многие погибли, но кое-кому удалось уцелеть. Покинув Британские острова, мои предки добрались до тихоокеанского побережья Северной Америки и обосновались здесь, на Гриншеттере.

Я внимательно слушала, но пока что не находила в его рассказе ничего для себя нового.

– С Торнтонами и Браунами – ясно. А что же Фрэйзеры?

– Фрэйзеров тогда не тронули, но за подозрение в пособничестве неверным все же держали под прицелом.

Меня вдруг осенило:

– Фрэйзеры, которые живут теперь в ущелье – это потомки тех Фрэйзеров, которые приплыли сюда в восемнадцатом веке вместе с Торнтонами и Браунами?

– И да, и нет.

– Как это?

– Фрэйзерам не было нужды бежать из Шотландии. Клан был очень силён и мог противостоять нападкам со стороны короны. Единственным представителем клана, отправившимся в Америку вместе с беглецами, стала юная Саманта Фрэйзер.

– Саманта? Та самая, с горящими, как у меня, глазами?

– Верно. Понять ее побуждений вначале не мог никто. Решили, что она крутила любовь с кем-то из сыновей вождя Торнтона, потому и отправилась за возлюбленным в опасное путешествие.

Уаэтт вытащил небольшой томик в кожаном переплете и стал его листать.

– Так потом и оказалось, да?

– Почти. То есть, старший сын Торнтона, действительно, питал к ней нежные чувства, коими она и воспользовалась, чтобы попасть на корабль. Вот она, смотри.

Он сел рядом со мной на диван и протянул книгу, раскрытую на странице с черно-белым портретом миловидной девушки, которой кто-то поверх типографской краски обвёл голубым глаза.

– Этот том отпечатан в типографии Браунов, кстати. У твоего дяди, наверное, есть экземпляр. Здесь собрана вся история Дипвуда, со времен первых переселенцев.

Я стала с любопытством листать страницы, посвященные Саманте Фрэйзер.

– Тут написано, что ее считали прорицательницей?

– Да. Это именно ее предсказания убедили всех плыть на дикий Гриншеттер, а не в уже существовавшие тогда колонии. Она считала этот остров особенным. По прибытии сюда у нее засияли голубым огнем глаза, отчего Брауны и Торнтоны окончательно уверились в ее мистических способностях.

Я постаралась осмыслить новые сведения. История Саманты в некотором роде напоминает мою.

– То есть, ее глаза были совершенно обычными, и только здесь…

– Верно. У тебя, как я понял, было так же…

А что, если мерцающие глаза – признак одаренности? Я вернула Уаэтту книгу, поднялась, и стала прохаживаться по комнате. Он, тем временем, продолжал:

– Спустя несколько лет, когда наши колонисты уже освоились на этой земле, произошло событие, поставившее под угрозу жизнь островитян. Слышала, наверное, здесь от кого-нибудь название «Ковен Секвойи»?

– Впервые слышу сейчас от тебя.

– Вождь Торнтон, тогда уже первый мэр разрастающегося Дипвуда, вот-вот собирался выдать Саманту Фрэйзер замуж за своего старшего сына, который был в нее без памяти влюблен. Его чувства были взаимны, и жить бы им долго и счастливо, если бы не вероломное вторжение чужаков. В один далеко не прекрасный день в городке появилась банда вооруженных до зубов верзил. Их главарю по прозвищу Секвойя приглянулась красавица Саманта. С нечеловеческой жестокостью перерезав добрую половину мужского населения, они похитили девушку, и увезли ее к Ураганному Хребту. Обосновавшись там с несчастной пленницей, безродный варвар Секвойя основал поселение Хайленд Мэнор, дав своим потомкам фамилию Фрэйзер.

– Вот как. Значит, в современных Фрэйзерах из ущелья все же течет шотландская кровь.

– Все же да.

– И это их горожане прозвали «Ковеном Секвойи»?

– Да. Потому что захватчики – не были людьми.

Я вздохнула – опять мистика. Мало с меня Иннатов, а тут оказывается, есть еще какие-то другие нелюди. Уаэтт затянул паузу, и я с едва скрываемым раздражением его поторопила:

– И кто же они?

– Декстралы. Давным-давно Декстралы и Иннаты были одним видом. Но если мы продолжили жить в согласии с окружающим миром, и вполне довольствовались энергией природы, то Декстралы пошли иным путем. В наше время они полностью утратили эту материнскую связь, и