Слой Ноль - Евгений Прошкин

– Разные политические платформы, стало быть. А слой, где эти проекты воплотятся в жизнь?..

– Слои тоже разные. Этого добра навалом.

– Тогда в чем проблема? Из-за чего у вас конфликты?

– Мало перекинутых, – коротко ответила Людмила. – Такие, как ты, на вес золота.

– Приятно слышать…

– Ну, и как я – тоже.

– Это я бы и сам тебе сказал, – вякнул Мухин.

Людмила допила кофе и, медленно поставив чашку, посмотрела ему в глаза.

– Не надо за мной ухаживать, Витя.

– И кофе тебе больше не варить?

– Это, пожалуй, можно.

Мухин снова налил в турку воды и сыпанул туда же из VIP-кулька. Время перевалило за полночь, но чувствовал он себя бодро – слишком бодро даже для закоренелой совы. Голова уже не трещала, желудок не бунтовал, и рядом, к тому же, находилась красивая женщина. Виктор так бы и торчал на этой кухне.

– Спать не хочешь? – поинтересовалась Людмила.

Он не сразу сообразил, что ответить.

– Это не приглашение, – засмеялась она. – Это простой вопрос. Не хочешь, да? Естественно. Когда мы лежим в трансе, тело отдыхает. Для него это почти как сон.

– Мозги-то ведь не отдыхают.

– Да. Это копится, и если не спать по-человечески, то через недельку можно сорваться. Мы иногда устраиваем себе выходные.

– Идете куда-нибудь?

– Идем, как же!.. Тут сидим. Напиваемся все вместе.

– А мне Сан Саныч запретил. Сказал, только по праздникам.

– Разве это не праздник? Праздник и есть…

– Тебе в этом подвале нравится? – спросил Виктор. – Меня здесь даже стены раздражают.

– А у меня в комнате перекрасили, – сообщила она с какой-то наивной гордостью.

– И еще ты шторы повесила, я знаю. Блин!..

Кофе опять убежал, и Мухин, намочив губку, принялся вытирать вокруг конфорки.

– Люда, а ты сама выбираешь, куда… ну… перемещаешься?

– Иначе и смысла нет. Не бойся, научишься. Объяснить, как это делается, невозможно, у каждого это по-своему. Чем спрашивать, лучше набирай ходки.

– Да я не о том. Ты, когда между… э-э…

– Ну, понятно. Дальше.

– Ты там голоса никакие не слышишь?

– А ты слышишь? – удивилась она.

– Это галлюцинации?

– Нет, не галлюцинации. Голос мужской, женский?

– У тебя женский? – Виктор замер с наклоненной туркой и если б не Людмила, наверняка пролил бы кофе на стол. – У меня мужской. Но я думаю, у него нет определенного пола. Он же не в ушах звучит, – в голове.

– Я тоже так думаю. Это может быть… один странный человек, по имени Борис Черных. Хотя от человека в нем мало что осталось. Мы называем его личностью.

– Сан Саныч назвал его моими глюками.

– Это в чем-то справедливо, Бориса давно никто не видел. Может, в каком-то слое у него и есть свое тело, но лично я его не встречала.

– Здесь Бориса тоже не было?

– Был, почему… До января этого года.

– А в январе – что?

– Десять ножевых, из них девять смертельных. Какие-то ублюдки… А он бы нам так пригодился! Он в этом дальше всех продвинулся. Даже открыл что-то насчет структуры слоев… Если б он дожил до марта, Немаляев с Шибановым обеспечили бы охрану. Месяца три не дотянул, обидно…

– А кем он тут был?

– Ты не поверишь, но он чистил ботинки. На углу Большой Молчановки и Трубниковского переулка. В трущобах, где проститутки, и наркотой чуть не в магазинах торгуют. Борис им чистил ботинки!

– Отчего ж не поверить? – Мухин потупился и поиграл недоеденным бутербродом. – В мире столько дерьма, что каждому по телеге хватит… А ты чем занимаешься? Если не секрет. Ты же сознательно туда переместилась, где тебя убили.

– Ну, до того как убили, я многое успела. Например, выяснила, что Бориса там тоже нет. И еще кое-что выяснила… но это информация для Шибанова.

– Значит, по ходу дела и на спецуру подрабатываем, так?

– Так, – безмятежно подтвердила она. – А за какие ковриги местное ГБ будет с нас пылинки сдувать? За голые обещания? Шибанов перекинутый, и он понимает, что проект эвакуации в безопасный слой – это пока только мечта. Шибанов живет не будущим, а настоящим. По-моему, он прав.

В коридоре хлопнула дверь, и на кухню, шаркая шлепанцами, вошел Константин.

– Где? – спросил он.

Людмила двинула к нему пузырек тетратрамала и, торопливо подойдя к раковине, налила стакан воды.

Константин морщась принял таблетку и обнял женщину – скорее формально, лишь для того чтоб обозначить свою собственность. Жест предназначался, ясно, для Виктора.

– Сан Саныч спит, Сапер опять надолго, – сказал Константин. – А вы тут чего?..

– Ладно, – молвил Мухин. – И я пойду.

Он вернулся к себе в комнату и, присев перед телевизором, распахнул дверцы тумбочки. На узких полках рядами стояли металлические пеналы. Он взял один из середины и, раскрутив, вытряхнул ампулу. Стекляшка была с кольцевой насечкой – Виктор сломал ее легко, двумя пальцами.

Опять провалиться, умереть и через четыре часа воскреснуть – как минимум, с головной болью. Съесть таблетку с длинным названием, покурить, позавтракать и опять умереть. Такая вот программа…

Мухин разгрыз оболочку и высыпал сладкий порошок прямо на язык. После горького кофе это вроде бы имело какой-то смысл.

Новый слой возник плавно. Во время перехода Виктор ощутил какую-то неуловимую паузу, но зафиксировать сам момент выбора он по-прежнему не мог. Просто обнаружил себя дожевывающим жесткое мясо и произносящим дурацкий тост.

– Так о чем я?..

Мухин выплюнул жилы и огляделся по сторонам. Кроме него и жены… Насти, что ли?.. ну да, Насти, кажется… Кроме него и Насти за столом сидели еще две пары – два небритых субъекта в линялых футболках и две дородных дамы в одинаковых сарафанах модели «выкидывать жалко, на даче сгодится». Супруга была в таком же.

Стол они поставили за домом, между юных яблонек, и, воткнув по углам две лопаты, приладили на них переносные лампы. В мангале, умиротворенно потрескивая и пуская дымки, доходили остатки углей. Большая Медведица, единственное знакомое созвездие, что-то черпала своим ковшом из темного хвойного леса. Виктор понял, что давно не смотрел на небо, и опечалился.

– Витя, мы ждем! – поторопил один из мужчин.

– Ждем! Ждем! – поддержали женщины.

И дам, и субъектов Мухин смутно припоминал, хотя не без усилий: он был здорово пьян.