Невеста морского чудовища - Бри Ош

хотел, переживал из-за морщин на лбу, но остановился. Готовые сцепиться в любой момент, они как два быка, стояли, уткнувшись лбами. Олли хоть и был младше и немного не дотягивал по росту, не отставал.

— Не думаешь же ты Олл, что она достанется тебе? — спросил надменно Ригир, даже не удосужившись повернуться.

В его мыслях была та, которую он не смог спасти. С того дня он не заходил в воду, и была бы его воля, никогда больше бы в этом не участвовал. Никто не поймет его чувств, не разделит боль, ведь в день первой жемчужины принято радоваться.

Хрут и Олли удивленно переглянулись и отодвинулись. Не поверили, что это сказал их старший брат. Безмовно побеседовали, но к выводу прийти не смогли, зато драться расхотелось.

Крена хмыкнула, а Ин снова напрягся. Почувствовал еще неозвученное. Руки его были плотно сжаты в кулаки, а мысли холодили разум и обжигали сердце. Он перебирал в голове все лазейки лабиринта, только бы не думать о другом.

С берега нельзя разглядеть ловушки или места тайников-жемчужин. Зато вот тут начинался тоннель, три отсека для дыхания и лабиринт, большой, сплетенный будто затонувший под водой корабль. И снова тоннель уже на сушу. Заплыть, найти и выплыть. Довольно просто. Однако так площадка выглядела лишь с высоты птичьего полета. Только в воде можно до конца понять, насколько опасным будет этот путь.

— Не знаю как, но она справилась, — произнес Ригир.

Слова будто такие же холодные, как застывший лед в его глазах, заставили всех кроме одного обернуться и он продолжил:

— Даже если ей кто-то подсказал, а сомнений в этом у меня нет, то либо она действительно достойна стать одной из нас, либо она не достойна жизни.

Он непонятно скривился, хотелось плюнуть на все и просто уйти. Ригир до последнего надеялся, что этого не случится. Лицо исказилось, утратило последние песчинки красоты. Но делать было нечего, он подошел к уже готовому прыгать Ину.

Четыре избранника встали у самой кромки обрыва статные, холеные. Невесомые костюмы плотно прилегали к телу и согревали на глубине. Олли вновь поправил волосы, а старик-вестник, не дожидаясь, пока юный принц прихорошится, ударил в барабан. И только последний еле уловимый звук инструмента стих, принцы прыгнули, умело рассекая телом водную гладь. Еле заметный всплеск, и вода кольцами колыхала, постепенно утихая. Обученные плаванию с младенчества, принцы проворно двигались к морскому дну. Одно касание с водной гладью будто в мгновение даровало им жабры и перепонки. И не мешали им муть, водоросли, мелкие рыбешки, холод или соль морских глубин. Все это было их домом, а они его хозяевами.

— Я слыс-сал! — свистя от недостатка передних зубов громко прошептал мальчишка. — Королефская семья мозет задерзивать дыхание на целых полчаса!

Было это правдой или вымыслом? Однако девочка, подслушивающая разговоры мальчишек, услыхав новую сплетню уже бежала к сестре.

— Слыхал! На целых три часа! — донеслось с другой стороны толпы.

Принцесса молчала, окруженная незнакомцами она могла лишь томиться в ожидании. Укутавшись в шкуру плотнее смотрела в даль. Там, внутри морской воды, на большое расстояние, разрастался коралловый лабиринт. И что же, кто выиграет, тот и будет мужем моим? Подумала принцесса. И сама не заметив, произнесла:

— Мне холодно, поторопись.

Ригир забыл, как мягко ласкает кожу вода. Не суетился, расправил нарукавники-плавники. На мгновение хотел расслабиться, забыться и вдоволь понырять, заплыть подальше на один из ближних островов, попросить козьего молока… Ин и Олли остались позади, а может и правда? И Хрут не заметит. Ригир нашел глазами брата, пригляделся, сощурился. Показалось или нет? Подплыл поближе, легко перебирая ногами, как лягушка. Вот гаденыш! Братец уже успел прорезать в тоннеле-водоросле дыру. Ригир еле успел схватить его за пятку. Втолкнул обратно, выбил ловким движением нож. Хрут забарахтался, пытаясь поймать вещицу, но нож тут же растворился, изредка поблескивая, и все дальше уплывая к морскому дну. Это был его любимый нож, подаренный отцом на десятилетие. Но Ригир не проникся потерей, на развороте схватил за плечи, притянул к себе и ударил резко в межреберье. Ему хотелось еще вчера “причесать” братца за Ина, но сдержался. Пузыри воздуха окутали их обоих. Хрут задохнулся, теряя драгоценный воздух, пытался поймать соперника, но все напрасно, тот уже скрылся в недрах лабиринта, опережая прочих. Похоже, Ригир отложил свой побег.

Ин плыл позади, то и дело поправляя Олли, чтобы тот не “уходил” вправо. Вода — безбрежная тишина, в которой можно побыть наедине с собой. Морские чтили безмолвие, от того и придумали себе язык подстать. Однако сейчас, еще не зайдя в заросли лабиринта, он уже слышал их. Жемчужины звали, что есть мочи кричали, вопили неистово, и будто была бы их воля, отрастили бы хвосты-плавники и приплыли бы к нему сами. Неужели Ин один это слышал? Олли резко остановился, поглядел по сторонам. Долго размышлял, куда же свернуть на этот раз и поплыл прямо на звук. Проворно проходя преграды, он почти подплыл к входу в тоннель. А там свернуть направо, проплыть вдоль зарослей, уклониться от копий… Даже с открытыми глазами Ин видел, как можно легко собрать их, одну за другой. Проплывая мимо нового куста водорослей, Олли снова начало клонить. На сей раз влево. И Ин не сдержался, взял брата за рукав и потащил в нужную сторону.

Ригир слышал слабый голос вдалеке. Плыть так не хотелось. Приходилось заставлять себя делать гребки, через силу уступая воле и здравому смыслу. Самообладание норовило потеряться по дороге, но он держался. В ушах зашумело. Жемчужины путали, надсмехались над недостойным. И правильно делали, не был он достоин. Крик. И он будто увидел ее облик перед собой. Заморгал, зажмурился, руками зажал глаза, убрал наваждение. Нет больше Рай, давно уже нет. Мертва она.

Хрут проплыл впереди, передразнивая удаляющимися переборами ног. Ригир поморщился. Подлец брат тоже жемчужины не достоин. Пение путало, но он уже знал, что второй голос — лишь эхо первого. Ригир ухмыльнулся, Хрут попал в плен зовущих вьюнов, а значит он сумеет его опередить.

Ин вел брата, закрывал от тоннелей-ловушек, маленькие лезвия уже не раз впивались в оголенные участки кожи. Чтобы тот не догадался, иногда отплывал, будто тоже терялся в поисках, однако все равно оставался поблизости. Олли, будто оглушенный, метался в разные стороны. В день первой в жизни жемчужины он ощущал предвкушение и интерес, но тем не менее надеялся, что сумеет не потерять изящества. Пение утихало. Ин почувствовал, как зов растворялся. Братья уже справились, отыскали потерянное.

А Олли