Дахака - Павел Сергеевич Марков

тела прикрыты теплыми рубахами. Глядя в эти беспристрастные глаза, жрица невольно поежилась. Восходящее светило пусть и было ярким, но почти не грело. Северный ветер с гор щипал кожу. Однако воинам старейшины он словно был нипочем. Девушка скосила взгляд чуть дальше. Туда, где начиналась широкая улица. Ее взор заприметил еще четверых. Предчувствие Арчиту не подвело — она видела не всех. Воины, что стояли поодаль, были вооружены луками. И они уже приладили стрелы к тетиве. Девушка поняла, что бежать в открытую не удастся. Ее просто подстрелят, как кролика.

Нервно сглотнув, она вновь глянула перед собой и только сейчас заметила, что среди воинов находится ее старый знакомый. Смотритель местных животных Атта-Ури. Его сутулые плечи по-прежнему прикрывала серая накидка из овечьей шерсти. Завидев Арчиту, тот расплылся в своей привычной улыбке и поклонился.

— Рад видеть тебя снова, юная жрица. Ты сияешь, аки звезда на небе!

Арчита промолчала. Теперь добродушное лицо старца не вызывало теплого отклика в душе. Наоборот. Миролюбивый смотритель выглядел крайне неестественно на фоне остальных обитателей селения.

— Подайте мне повозку, — раздался позади холодный голос Унташа.

Арчита вздрогнула и обернулась:

— Мою лошадь тоже.

Старейшина хищно улыбнулся:

— Она тебе не понадобится, прекрасная Арчита. Ты поедешь со мной.

— Там мои вещи, — не отводя взгляда, твердо молвила жрица, — они нужны для обряда.

— Не волнуйся так, — Унташ сложил руки перед собой, — их тебе принесут.

По его взгляду девушка поняла, что спорить бесполезно. Унташ не пойдет на столь очевидный риск. Поджав губы, Арчита отвернулась. Поэтому не видела, как старейшина подал молчаливый знак, и двое воинов подошли ближе, встав у жрицы за спиной.

— Сегодня такой ясный день, — залепетал Атта-Ури, — он подобен лику твоему, господин Унташ-Сарру. Отличный день для беседы с богами!

— Я знаю, смотритель, — осклабился тот, — я знаю.

Однако старец будто не замечал хищного лика своего господина:

— Боги благоволят тебе, великодушный старейшина!

— Тогда почему боги не подстегнут этих лентяев как следует? — холодно оборвал Унташ.

Арчита недоуменно покосилась на него, не понимая, о ком тот говорит.

В этот миг синие глаза Унташа сощурились. Он устремил взор в сторону главной улицы.

— Упомянешь всуе, и они тут как тут, — медленно произнес он и вальяжно двинулся в том направлении.

Арчита проследила взглядом за старейшиной. Она увидела, что в их сторону идут два человека. Один — почтенного возраста муж. Его виски тронула седина, однако коротко остриженные волосы еще сохраняли естественный цвет. Они сильно выгорели на солнце и приняли песочный оттенок. Худощавое тело прикрывало белое одеяние без рукавов, опоясанное кожаным ремнем. Густые темные брови сошлись на переносице, придавая ему хмурый и недовольный вид. Второй был моложе и крупнее. Красная туника плотно облегала округлый живот, а голову венчала синяя ребристая шапка. На толстом указательном пальце левой руки, подобно далекой звезде, сверкало золотое кольцо. Лицо мужчины было гладко выбрито. Сложив пухлые и холеные руки перед собой, он то и дело потирал ладони друг о друга, словно чем-то довольный торговец.

«Быть может, это и есть торговец?» — подумала Арчита, а вслух спросила.

— Кто они?

— О ком ты, юная жрица? — уточнил Атта-Ури.

Девушка кивком указала в сторону приближающихся людей, навстречу которым шел Унташ. Проследив за ее взглядом, смотритель животных пояснил:

— Это верные подданные дорогого старейшины нашего. Слева, — он указал скрюченным пальцем, — почтенный муж в светлых одеждах, подобных снегу Хинду-Кауш — глава общины крестьянской, Суприри. Он поедет вместе с нами.

Арчита вновь взглянула на приближающихся мужчин. Старейшина уже почти поравнялся с ними. Только сейчас жрица заметила, что большинство местных жителей выглядывают из проемов своих домов. Они с опаской и тревогой смотрели в сторону дома Унташа. Девушка то и дело ловила на себе их недовольные и, иногда, угрожающие взгляды.

Сердце Арчиты сжалось. Ах, если бы она только могла рассказать людям правду.

«Ты можешь. Просто боишься, что тебя тут же пронзят копьем. О, Богиня-мать, прости меня за малодушие…».

— Зачем ему ехать с нами? — выдавила из себя она.

— Чтобы засвидетельствовать волю всевышних, — улыбаясь, пояснил Атта-Ури, — и передать весть сладкую, аки мед, людям нашим.

— А тот, другой?

— Это Шилхаха. Наш лучший торговец. Его знаниям в своем ремесле позавидуют многие.

— И он тоже едет с нами?

— Конечно, юная жрица! — воскликнул старик. — Ведь почтенному Шилхахе тоже хочется узнать, благословят ли боги лазуритовый рудник?

— Да, конечно, — сухо ответила она, поджав губы.

На торговца она больше не смотрела. Все ее внимание было приковано к общиннику Суприри. Мозг лихорадочно искал возможность передать ему вести о страшной участи, постигшей местных жрецов, но пока не находил. Воины Унташа неотрывно следили за ней и, казалось, ловили каждый ее вдох.

«Как же это сделать?».

Тем временем старейшина подошел вплотную к мужчинам. Между ними завязался разговор. Девушка не могла понять, о чем идет речь. Северный ветер сносил даже те обрывки фраз, которые могли долетать до того места, где она стояла.

Арчита бы и дальше продолжала следить за ними, если бы не услышала позади слабый стон. Девушка развернулась и остолбенела.

По проходу между домом старейшины и хлевом, из которого доносилось протяжное мычание, шла рабыня. Та самая, что прислуживала ей с Унташом за ужином. Женщина была полностью обнажена. Грязные волосы растрепались в разные стороны. Уши раскраснелись, словно объятые тлеющим пламенем. На лице виднелись засохшие бурые пятна. По внутренним сторонам бедер медленно стекала кровь, смешиваясь с кусками коровьего помета на голенях.

Жрица ощутила, как холодеет. И вовсе не от свежего ветра с севера.

«Завтра на рассвете тебе будут драть уши. По полчаса за каждый пропущенный хлопок. А затем ты будешь ублажать моих стражников. Всех десятерых».

Слова старейшины, сказанные накануне, пронеслись у нее в голове. Столь яркие и отчетливые, будто она услышала их минуту назад.

«О, Богиня-мать, неужели он… неужели он позволил сделать это с ней? Богохульник… проклятый выродок!».

Ее взгляд встретился с глазами женщины. И Арчита вновь не увидела в них ничего, кроме пустоты. В этих очах не было жизни. На нее будто таращился мертвец, восставший из могилы.

Вся кровь отхлынула от лица девушки. Она спешно отвернулась, тщетно пытаясь унять биение сердца. То, уже в который раз за последние сутки, словно пыталось вырваться наружу.

Атта-Ури заметил неладное и озабоченно поинтересовался:

— Что с тобою, юная жрица? Ты побелела, аки молоко!

— Зачем… — просипела Арчита, хватаясь за грудь у основании шеи, — зачем так…

Старец заметил краем глаза плетущуюся рабыню. Та, шатаясь и с трудом волоча ноги, медленно шла ко входу в жилище