"Пятая колонна" и Николай II - Валерий Шамбаров

Но оказалось, что Парвус связан и с Бэзилом Захарофом, директором британских заводов «Виккерс» и крупнейшим мировым продавцом оружия. Столь почтенный предприниматель снабжал оружием и русских, и турецких революционеров, при этом давно и плодотворно сотрудничал с английской разведкой. Сам Парвус, имея такие связи, стал экономическим и финансовым советником турецкого правительства. Через него начали действовать и германские фирмы. Он стал представлять в Стамбуле концерн Круппа и другие немецкие компании.

Повышенное внимание к Турции было, конечно же, неслучайным. Здесь, на Балканах, в Малой Азии, в зоне Черноморских проливов, пересеклись интересы многих великих держав. И революция вскоре спровоцировала кризис, поставивший Европу на грань большой войны. После русской победы над Османской империей в сражениях 1877–1878 гг. был заключен Сан-Стефанский мирный договор, по которому Босния и Герцеговина отходили к Сербии. Но вмешались Англия, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Франция. На Берлинском конгрессе условия мира перекроили. В частности, Босния и Герцеговина формально остались в составе Османской империи, но передавались под мандатное управление Австро-Венгрии. Теперь Вена решила воспользоваться смутами в Турции. В 1909 г. она объявила об окончательном присоединении Боснии и Герцеговины. Но и Сербия не забыла о своих претензиях на эти земли, возмутилась, объявила мобилизацию.

Австрийцы стали сосредотачивать войска против нее. Французская дипломатия взялась обхаживать русских, подталкивала поддержать сербов. Но подал голос и германский кайзер. Предъявил вдруг царю ультиматум. Требовал не только выразить согласие на действия Вены, но и надавить на Сербию, чтобы тоже признала аннексию Боснии и Герцеговины. В противном случае угрожал выступить «во всеоружии». Многие члены русского правительства и депутаты Думы даже тон обращения сочли оскорбительным — на Россию цыкнули, как на второсортное княжество.

Однако решительным противником войны выступил Столыпин. Он настоял: требованиям Берлина и Вены надо безоговорочно уступить. Сербию предупредили, и она вынуждена была смириться.

А в 1910 г. в Потсдаме состоялась встреча Николая II с кайзером. Столыпин произвел на Вильгельма II глубочайшее впечатление. Он доказал германскому императору: войны между нашими странами нельзя допускать ни в коем случае. Потому что она закончится падением обеих империй. Удалось сгладить накопившиеся трения, договориться о взаимных уступках. Россия обещала не участвовать в английских интригах против Германии, признавала немецкие интересы в Турции. Взамен просила не поддерживать австрийцев на Балканах и признать Северный Иран сферой влияния русских. Стороны должны были обязаться не участвовать во враждебных друг другу союзах. Кайзеру такие условия понравились. Но встреча завершилась, и его принялось обрабатывать собственное окружение. Когда составлялся письменный текст соглашения, немцы постарались убрать из него все конкретные пункты, в том числе неучастие во враждебных союзах. А поддержку австрийцев не прекратили.

Правительство Столыпина сумело нормализовать и сложную ситуацию на Дальнем Востоке. В одряхлевшей Китайской империи царил полный развал. А Япония после войны завязла в долгах. Воспользоваться этим намеревались американцы. Для них настало время пожинать плоды русско-японской войны, проводить ту самую политику «открытых дверей», которую провозглашал Вашингтон. То есть внедряться самим в экономику здешнего региона. Особенную активность в данном отношении проявлял партнер Шиффа — «железнодорожный король» Гарриман.

Ему принадлежала магистраль, проложенная через США, от Нью-Йорка до Калифорнии, и Гарриман со своими компаньонами с огромным аппетитом косились на Транссибирскую магистраль России. Разрабатывались проекты перекупить ее, продолжить до Голландии и Англии, создав кругосветный железнодорожный концерн под американским контролем. Забрасывались удочки в Петербург о продаже акций магистрали — и непосредственно, и через посреднические фирмы. Но очень быстро стало ясно, что царь не намерен даже вести переговоров по данному поводу. Транссибирская дорога была национальным и государственным достоянием, сам Николай II, будучи наследником, возглавлял комиссию по ее строительству.

Но русско-японская война открыла возможности для других планов, хоть и более медленных. В счет долгов прибрать к рукам Южно-Маньчжурскую железную дорогу, которую Россия по условиям мира уступила Токио. Внедриться таким образом в Маньчжурию. А дальше можно будет расширять свое влияние на Китайско-Восточную железную дорогу. И на Транссибирскую… С предложением о продаже Южно-Маньчжурской магистрали в качестве представителя Гарримана поехал в Японию сам Шифф. А послом США в Китай президент Тафт в 1909 г. назначил Чарльза Крейна, тесно связанного и с российскими железными дорогами через свою компанию «Вестингауз», и с российской оппозицией.

В США считали вопрос уже почти решенным, однако Япония отлично поняла, что будет означать для нее внедрение американцев в Маньчжурию и Китай, и Шифф неожиданно получил отказ. Кроме того, Япония представила госдепартаменту категорические возражения против назначения Крейна послом в Китай. За два дня до его отъезда из США пришлось отменить это решение. Шифф разгневался. Вознамерился показать, как ссориться с американцами. Он отправился в Корею, созвал туда представителей других крупных концернов. Запустили своих агентов в Маньчжурию, Китай, Корею организовывать американские фирмы и напрочь вытеснять японские.

Но руку поддержки Токио протянула… Россия. Возникло предложение разделить сферы влияния. Япония с радостью согласилась. Она высказала свои пожелания аннексировать Корею. Царское правительство заявило, что не будет возражать при условии, что русские возьмут под контроль Монголию. Договорились и о Китае. Южная часть отходит под японское влияние, северная — под русское. В 1910 г. подписали соглашение, вчерашние враги стали друзьями. Японцы не замедлили забрать Корею себе. А американцы остались с носом. Их в Китай не пустили. Шифф написал разъяренное письмо барону Корекойо, с которым вел переговоры о займах — обвинял Японию, что она вошла в альянс с врагами всего человечества и ее теперь ждут крупные неприятности.

Между тем Столыпин пытался сгладить и внутренние напряжения в России. Он прекрасно понял, какую роль в разжигании русофобии играет «еврейский вопрос». Еще в 1907 г. он подготовил закон об отмене «черты оседлости». Уж такой законопроект Дума отвергнуть никак не могла! Его и не отвергали. Но… как будто не замечали. Ни II, ни III, ни IV Государственная Дума просто не стали его рассматривать. Он так и пролежал в Думе до самой революции, хотя в это же время либералы продолжали использовать «еврейский вопрос» для нападок на царское правительство.

Но премьер-министр, отнюдь не будучи антисемитом, увидел и другое. Основной экспорт России — хлеб, сахар и др. — целиком попал в руки Бродских и родственных им магнатов. Столыпин начал проработки, чтобы пресечь их монополию. Хотя сделать этого не успел. Он мешал слишком многим. Террористы вели на него настоящую охоту. Было 11 покушений, пострадали его сын и дочь. Но и в отношения между царем и премьер-министром недоброжелатели каплю за каплей вносили яд, стало намечаться охлаждение.