Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

Только после того, как они ушли, Шеф догадался посчитать людей. Одного не хватало. Потерялась Годсибб, белокурая, молчаливая, печальная девушка, которая без единой жалобы проделала весь нелегкий путь от Дроттнингхольма. Даже Карли не счел нужным попытать с нею счастья. Она никогда не отвечала на его «доброе утро!». Ее тело нашли в сугробе, на удивление далеко от лагеря, что показывало, на какое большое расстояние они сместились за ночь.

– От чего она умерла? – спросил Шеф, после того как путники руками разгребли снег вокруг Годсибб.

– Холод. Истощение. Голод, – ответил Хунд. – У людей бывают разные уровни сопротивляемости. Она была худенькой. Может, спальный мешок промокал. Ночью никто не заметил, что ее нет. Снежная смерть легкая. Это совсем не то, что уготовила ей королева Аза, – добавил он, стараясь отвлечь Шефа от печальных мыслей.

Шеф взглянул в бескровное лицо, слишком усталое для юной девушки.

– Ей пришлось много пройти, чтобы умереть здесь, – сказал он.

И, умерев, она создала проблему. Похоронить ее в замерзшей земле невозможно. Оставить в снегу, под сугробом? Когда они снимутся с лагеря, могила будет выглядеть вполне пристойно, но никто не отделается от мысли, что произойдет, после того как растает снег.

Хунд тронул Шефа за рукав и молча показал вдаль. На бугорке в сотне ярдов четвероногая бестия сидела и, высунув язык, наблюдала за людьми. Позади нее собирались другие звери, они садились или ложились рядком.

К волкам в отряде относились по-разному. Некоторые англичане вполне к ним привыкли, считали, что они почти неопасны. Против этого со своей обычной решительностью возражал Бранд.

– Вы от них натерпитесь, – предсказывал он. – Совсем не боятся людей. Конечно, они не нападут на отряд из двух десятков вооруженных воинов. А вот на одного-двух в лесу – запросто.

Появление волков означало, что не следует оставлять Годсибб, пока не найдутся земля, огонь, чтобы размягчить землю, и камни, чтобы засыпать могильный холм. Нести ее? Это отнимет много сил. Может появиться еще один труп, который придется нести, потом еще…

Шеф подозвал двух человек, велел завернуть тело в спальный мешок, привязать веревки и волочить по снегу. Он отмахнулся от настойчивого предложения Фриты выстрелить в волков из арбалета. Пустая трата боеприпаса. Может статься, эта стрела понадобится по-настоящему. Поскольку охотничьи луки ночью потерялись, позабытые где-то под снегом, Шеф выстроил отряд в линию и велел прочесать ногами и руками всю площадку, по которой они кочевали ночью, начиная с места первоначальной стоянки. Удалось найти два из четырех луков, но только один колчан со стрелами, весь набор лыж и чей-то забытый вещевой мешок. Было около полудня, а они еще ни шагу не прошли по маршруту. Плохое начало для первого дня непогоды. Шеф смерил сердитым взглядом человека, который потерял свой мешок, и закрепил урок выговором:

– Держи все при себе. Или на себе. Ничего не оставляй даже до утра. Иначе утро может для тебя не наступить. И помни: твоей мамаши здесь нет!

Вернулись Торвин и Кеолвульф, до отвращения жизнерадостные и разогретые после нескольких часов бодрого бега на лыжах.

– Нужно идти в ту сторону, – показал Кеолвульф. – Там начинается спуск, вниз ведет долина, и есть что-то вроде леса в нескольких милях дальше.

Шеф задумался.

– Хорошо, – сказал он. – Смотрите. Вдвоем вам теперь будет ходить опасно, с нашими-то новыми попутчиками. Возьмите четверых самых молодых парней и покажите им, как ходить на этих лыжах. Потом идите с ними вперед. Даже новички смогут идти на лыжах быстрее, чем мои пешеходы, спотыкающиеся в снегу. Когда доберетесь до деревьев, нарубите дров и принесите с собой как можно больше. Костер подбодрит людей, им легче будет продолжать поход. Я поведу отряд как можно быстрее. Постарайтесь не терять нас из виду, а если снова повалит снег, сразу возвращайтесь.

Лыжники пошли вперед, Торвин и Кеолвульф выкрикивали советы и помогали падающим подняться. Шеф и остальные шестнадцать человек шли второй группой, упрямо пробивая тропу и время от времени спотыкаясь о сугробы. Снег забивался им в сапоги и рукавицы.

* * *

Финн Пирууси радовался снегу, первому в этом году, раннему и желанному. Он вышел из своего уютного кожаного шатра на рассвете, смочил костяные полозья и поставил сани замораживаться, смазал лицо и лыжи желтым оленьим жиром и с луком в руках пустился в путь. Он надеялся подстрелить полярную куропатку или зайца, но был бы рад любой добыче и даже отсутствию таковой. Зима для финнов была благословенной порой, и если наступала рано, значит духи предков были к ним благосклонны.

Когда он проходил мимо шатра старого Пехто, шамана, тот вышел и поприветствовал его. Пирууси, нахмурившись, остановился. У Пехто были слишком хорошие отношения с духами, чтобы с ним ссориться, но ведь он все время требовал к себе внимания, уважения, подношений в виде разнообразных яств и особенно любимого перебродившего молока.

Не в этот раз. Приплясывая и потрясая бубном, Пехто, однако, сказал в кои-то веки осмысленные слова:

– На запад, Пирууси, великий охотник, владыка оленей! С запада кто-то движется сюда. Кто-то могучий, Пирууси, и не любимый богом. Ай-и-и! – Пехто начал еще одну пляску, которую Пирууси как бы не заметил.

Тем не менее он свернул у невысокой березы, листья которой уже почернели от первых заморозков, и пустился по пологому склону на запад. Его лыжи так и свистели на снегу, Пирууси катился, не задумываясь и не тратя сил. Лыжные палки были привязаны за спиной, в них он не нуждался нигде, кроме самых крутых откосов. Гораздо важнее держать в руках лук и стрелы, чтобы в любой момент успеть выстрелить. Зимой нужно добывать еду при каждой возможности. Никогда не следует упускать свой шанс.

Кто-то идет с запада, это точно. Действительно ли старый мошенник увидел этих людей колдовским взором? Может, он просто встал пораньше и посмотрел вдаль? Невозможно не заметить их, пробирающихся по заснеженной равнине. Во-первых, мужчины на лыжах. Мужчины! Они падали через каждую сотню шагов, хуже детей, сущие младенцы. Во-вторых, позади них достаточно отчетливо для зоркого Пирууси виднелось целое стадо людей, бредущих, как волы, проваливаясь в снег на каждом шагу. За собой они тащили что-то вроде саней или волокуши.

Сам Пирууси никогда не платил финскую дань, но тем его соплеменникам, кто жил ближе к морю, приходилось платить. Так для них было лучше, иначе во время летней рыбалки или охоты на птиц, можно пасть от руки морских убийц. Кое-кому пора, подумал Пирууси, заплатить теперь норманнскую дань. Он устремился назад, к россыпи шатров, где