Театр отчаяния. Отчаянный театр - Евгений Гришковец

– Ты про мои деньги ничего не знаешь, – перебил он меня тихо и холодно. – Ну… Дальше…

– Простите! – извинился я. – Прошу прощения… Вы правы… Так вот… То, как мы работаем, когда и сколько – это очевидно. Подсчитать легко. Количество людей к нам приходит примерно одно и то же, и люди в основном одни и те же. Мы своей работой никому не мешаем и никому не конкуренты… Ничем другим мы не промышляем… Так что, делиться ни с кем и ни с чем, кроме своего театра, мы не можем… Не можем себе позволить… И это честно! Если вы будете настаивать на таком… То мы просто закроем бар и работать не будем, потому что не будет никакого смысла… Ну а театр закроется сам собой…

– Как ты сказал? Настаивать?.. – спросил он почти весело. – Ты дурачок, что ли?.. Мы ни на чём не настаиваем… Мы просто говорим, как что будет… Что-то ещё хочешь сказать?

– Да нет! Всё, пожалуй, сказано.

– Ответь… Заведение вы сделали… хорошее. Работайте пять дней в неделю. Бухло берите через меня. Будет моя охрана… И играйте свои спектакли. Денег подымете больше. Всем будет хорошо.

– Нет. Мы не можем, – ответил я. – Мы – театр. Нам надо репетировать. Мы бар сделали, чтобы театр выжил. А так театр умрёт. А мне этот бар без театра не нужен.

– Бар хороший… Пусть другие люди в нём работают, а ты репетируй…

– Ага! – усмехнулся я. – То есть отдать бар вам?.. А вы будете платить актёрам зарплату и половину денег отдавать театру?

– Нет… Не будем, – сказал незнакомец и если бы мог, то засмеялся бы. – Ты чё? Сумасшедший?.. Я-то точно нет.

– Конечно, мы сумасшедшие, – улыбаясь, сказал я. – Точнее, юродивые…

И тут я произнёс фразу, которая, думается мне, решила исход того тонкого как лезвие разговора. Я сказал её не случайно, а с расчётом на определённый эффект. Я решил сыграть на неведомых мне струнах и не проиграл. Я сделал ставку на то, что всякий самый мрачный и примитивный бандит считает себя Робин Гудом и уверен, что живёт по законам высшей справедливости. Я сказал тогда очень удачно:

– Да… Мы юродивые… Пусть так… – сказал я. – Артистов всегда на Руси считали юродивыми. А юродивых и артистов не обижали ни цари, ни бандиты… Так уж было заведено.

Я знать не знал, как было заведено на Руси и обижали ли артистов цари и бандиты.

– А почему ты мне это сказал? – прозвучал вопрос. – Ты кем меня считаешь? Неужто царём?

– Я этого не говорил.

– Или я бандит, по-твоему? А? – сказал незнакомец и хитро уставился на меня.

– Я просто хотел сказать, что в прежние времена никто не обижал артистов… Никто, от царей до бандитов…

– А-а-а! То есть ты хочешь сказать, что бандиты – это последние люди? Так?..

Я понял, что любое моё слово будет петелькой, за которую он сможет уцепиться крючком своего слова. Лучше было дальше помалкивать.

– Ладно, не ссы… Юродивый! – сказал он и ухмыльнулся. – У тебя мой человечек побудет в пятницу-субботу… Посмотрит, как вы тут работаете… Ты же мне серьёзно всё сказал, я серьёзно послушал. Я ещё про тебя с людьми поразговариваю… Если всё, как ты говоришь, то репетируйте… А это что у тебя за синева? Не пойму… Ты же не пацанчик? Детство у тебя было сытое…

И он показал пальцем на мою маленькую татуировку на запястье левой руки. На мой якорёк, который был так плохо наколот, что сразу и не разберёшь, что изображено.

– Это? – удивился я. – Это – якорь… Я на флоте служил. Там и наколол…

– Морячок?.. – сказал он, наклонив голову. – Наколочка почётная… Ты же вроде серьёзный человек… Так что, подумай, я тебе дело толковал… Юродивый… – сказал он и снова хмыкнул.

Потом он развернулся и зашагал к лестнице, за ним сразу проследовал парень, который всё время стоял у входа. Последним выходил тот, что сидел на подоконнике. Перед тем как выйти, он остановился.

– Если чё, – сказал он мне, – к тебе Сергей приходил… Это если кому-то что-то захочешь сказать… Но лучше не надо…

И он тоже вышел, оставив нас выдохнуть и начать приходить в себя. Было полное ощущение, что, когда незваные гости вышли, захлопнулось окно, в которое влетал холодный, лютый морозный ветер.

Я, конечно, в тот же день поинтересовался тем, кто же меня посетил, и узнал, что Сергей (фамилию и прозвище на бумаге записывать не хочу) был гангстером, известным в своих мрачных кругах. Считался руководителем группировки размером выше среднего. Контролировал всё подряд, что только мог захватить, от мелких шашлычных в районе вокзала до пивзавода. Не гнушался ничем. Слыл хладнокровным с руками по локоть в крови и с серьёзным бандитским прошлым. Сергея боялись за жестокость, но считали соблюдающим закон и правила гангстерского мира. Короче, он был в своей среде человеком известным жестокостью и справедливостью. То есть страшным душегубом.

В пятницу вечером от него действительно пришёл парень, сказал, как мог вежливо, от кого он и почему. Я попросил его сходить переодеться, потому что в полосатом спортивным костюме мне его негде было посадить незаметно. Он всё понял, ушёл и через час вернулся в широких брюках, в которые был заправлен под ремень толстый белый джемпер. Парень молча просидел в уголке до закрытия, пил чай и внимательно за всем наблюдал. На следующий день он не пришёл.

Сергей больше никогда на моём жизненном пути не повстречался. Только однажды он напомнил о себе, спустя год после своего единственного эффектного появления.

Как-то во время одной из вечеринок в разгар веселья в наш бар вошли двое молодых людей в униформе кемеровской боевой братвы. Я привычно вышел к ним наперерез с намерением сказать, что в их одежде никак нельзя находиться в баре театра. А они неожиданно вежливо попросили меня выйти с ними на лестницу, туда, где тише.

На лестнице они быстро сообщили, что у меня в заведении, когда много народу, по субботам, стал работать наркодилер. Я чрезвычайно удивился и сказал, что не знаю, кто он такой и как выглядит.

– Мы его знаем… – сказал один из парней, – мы его заберём… Потом. Просто Сергей сказал вас спросить… Он тоже считает, что вы не при деле, но попросил спросить… Вы точно с этого ничего не имеете? И ничего не знали?

– Я и теперь его не знаю! А если бы знал, то не допустил бы…

– Спасибо! Мы спросили, вы ответили, мы передадим… Вы осторожнее с наркотой… С этим надо внимательнее… Обращайте внимание… Если кто-то сильно пляшет и пьёт чай… значит, на кислоте. Просто смотрите… А мы человечка заберём?

– Ну разумеется… Только без применения специальных средств, пожалуйста.

– Да какие там средства… Мы этого дрища выведем… Он сам пойдёт. Спасибо, до свидания.

Они целенаправленно сходили в бар, отозвали худенького паренька, который регулярно стал ходить к нам с месяц назад. Парнишка был студентом юридического факультета. Общительным. Пришедшие отвели его в гардероб, дали одеться и увели смертельно бледным. Больше ни его, ни их я не видел. И бандиты в наш бар с тех пор не являлись.