Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Но откровеннее всего с ним были молодые рокеры, с которыми Дин по выходным гонял на мотоцикле в окрестностях Раухфангсвердера. Они говорили прямым текстом:

– Еще немного, и бундес (Западная Германия) нас завоюет.

Когда Дин поинтересовался, почему в их голосах он не слышит страха, рокеры рассмеялись:

– А чего бояться, если при бундесе мы будем жить намного веселее.

Увы, это была весьма распространенная точка зрения в ГДР. В Советском Союзе ситуация была похожей, хотя там в 1985 году люди не грезили мечтой отдаться на милость Западу, а хотели лишь построить с ним добрососедские отношения. Однако в одном жители ГДР и СССР были едины: им стало скучно жить при социализме. Позднее эту ситуацию политолог Сергей Кара-Мурза объяснит следующим образом:

«Среднему человеку жить при развитом советском социализме стало скучно. И никакого выхода из этой скуки наш проект не предлагал. Более того, он прямо утверждал, что дальше будет еще скучнее. И тут речь идет не об ошибке Суслова или Ленина. Тот социализм, что строили большевики, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Это могла быть беда обездоленных и оскорбленных социальных слоев, беда нации, ощущающей угрозу колонизации, беда разрушенной войной страны. Но проект не отвечал запросам общества благополучного – общества, уже пережившего и забывшего беду…

Почему 280 миллионов рассудительных еще людей в СССР позволили сломать вполне благополучную жизнь? Почему рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, «жизнь улучшалась» – въезжали в новые квартиры, имели телевизор, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом стали ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты – то, чем на его вожделенном Западе занимается неграмотный беспризорник? Мы должны это понять.

Одну важную черту массового сознания советского человека верно подметили демократы «первой волны» – избалованность высокой надежностью социальной системы СССР. Два поколения советских людей выросло в совершенно новых, никогда раньше не бывавших в России условиях: при отсутствии угроз и опасностей…

Человек привык к тому, что жизнь может только улучшаться, а все социальные блага, которыми он располагает, являются как бы естественной частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его, человека, политических установок и решений. Ортега-и-Гассет давно сказал важную и неприятную вещь: «Избалованные массы настолько наивны, что считают всю нашу материальную и социальную организацию, предоставленную в их пользование наподобие воздуха, такой же естественной, как воздух, ведь она всегда на месте и почти так же совершенна, как природа»…

Между тем режим Запада стабилен потому, что все его жизнеустройство основано как «война против всех» – конкуренция. Всех людей столкнули между собой, как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в буквальном смысле борется за существование – никаких иных приключений ей уже не дано. А остальным предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Причем он доступен всем и поглощает страсть всех, кто в него входит, а вовсе не только крупных дельцов…»

Напомню, что эти слова будут сказаны спустя много лет – когда не будет ни Советского Союза, ни ГДР, ни вообще блока социалистических государств. И Дин Рид, естественно, об этих выводах даже не догадывался. Но он продолжал мучительно размышлять над тем, что происходит с социализмом и какая судьба его ждет в ближайшем будущем. И, судя по тому, какие интервью он давал тогда, в 85-м, выводы у него были оптимистические. Он верил в то, что, даже несмотря на все свои недостатки и яростные атаки своих противников, социализм все же устоит, трансформируется и станет еще сильнее, чем был прежде. Поверить в то, что вся эта система рухнет, преданная как своими руководителями, так и народами, жившими при нем, в те годы было просто невозможно. Если бы Дину кто-нибудь сказал о подобном исходе, он бы счел такого человека сумасшедшим.

Но вернемся в лето 1985 года.

8 июня Дин принял участие в записи телепередачи в Карл-Маркс-Штадте, а на следующий день выступил с концертом в городе Доберне.

Тем временем в середине июня на Дина обрушилась страшная весть. Ему позвонили из посольства СССР в Восточном Берлине и сообщили, что некоторое время назад в Москве погиб Юрий Купцов. Из той скупой информации, которая стала достоянием Дина, он узнал, что его друг ушел из жизни в результате несчастного случая: он выпал из окна своей квартиры в доме в Воротниковском переулке и разбился. По свидетельству врачей, в крови Юрия было обнаружено большое количество алкоголя.

Сказать, что Дин был потрясен этой информацией, значит ничего не сказать. Он был буквально раздавлен. Юрия Купцова он знал почти 20 лет, и тот был одним из самых близких его друзей. Вот и теперь, считая дни до своего отъезда в СССР, Дин надеялся, что обязательно встретится с Юрием, с которым не виделся больше года. И вот трагическое известие из Москвы навсегда перечеркнуло эти надежды. Дополнительный трагизм этой ситуации придавало еще и то, что Дину сообщили о смерти друга спустя неделю после случившегося, когда торопиться в Москву было бессмысленно – похороны уже прошли. Поэтому Дин не стал менять свои первоначальные планы и отправился в Советский Союз в запланированные сроки – в конце июня, чтобы принять участие в работе XIV Московского международного кинофестиваля (28 июня – 12 июля). Вместе с ним в Москву отправилась и его жена Рената Блюме, которая входила в жюри фестиваля (помимо нее в него вошли следующие деятели кинематографа: Роберт Янг (США), Полена Виейру (Сенегал), Эльдар Шенгелая (СССР), Джузеппе Де Сантис (Италия), Дейси Гранадос (Куба).

Рената с головой ушла в фестивальную рутину, а Дин нашел момент позвонить отцу Юрия Петру Сергеевичу Купцову, чтобы выразить ему свои соболезнования и узнать подробности трагедии. Однако супруга Купцова Ирина Викторовна, которую Дин тоже хорошо знал (она преподавала английский язык в МГУ, поэтому легко общалась с Дином во время его приездов в Москву), сообщила ему, что мужа нет в городе – он отдыхает на даче (полтора года назад Петр Сергеевич уволился из МИДа и теперь вел жизнь обыкновенного советского пенсионера). А когда Дин поинтересовался местом последнего приюта Юрия Купцова, чтобы навестить его могилу, он услышал, что его друга похоронили на загородном кладбище рядом с дачей Купцовых.

– Так нам легче будет ухаживать за могилкой, – сообщила Ирина Викторовна.

Узнав у нее адрес дачи, где отдыхал Купцов-старший, Дин решил немедленно туда отправиться. Возле гостиницы он поймал такси, и водитель, молодой парень, сразу узнавший Дина Рида, с удовольствием согласился не только отвезти его в нужное место, но и пообещал заехать за ним вечером, чтобы привезти обратно в гостиницу. При выезде на МКАД Дин вспомнил, куда он едет, и попросил водителя остановиться у обочины, где одинокая старушка торговала цветами из собственного сада. Дин отдал ей пять рублей, а взамен получил букет гладиолусов.