Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

он жаждал обладать его телом, сорванным дыханием, стонами и криками, что прорывались сквозь упрямо стиснутые зубы, теперь для него стало жизненной необходимостью овладеть еще и целомудренным сердцем Чу Ваньнина.

— Не смотрите, это слишком грязно.

«Можно подумать, что теперь стало чище?» — подумал Чу Ваньнин. — «Что изменилось от того, что ты закрыл мне глаза? Я ведь прекрасно слышу, как совокупляются эти мужчина и женщина».

Чу Ваньнин промолчал, позволяя Мо Жаню закрыть ладонями весь обзор. Он старался сохранять спокойствие и ясность мыслей, но, вне зависимости от его желаний, щеки все равно опалило жаром.

— Ах… быстрей… еще быстрей… еще, еще… Ооо…

Мо Жань: — …

Чу Ваньнин: — …

Возможно, из-за того, что глаза были закрыты, все остальные чувства обострились. Высокий пленительный голос главы Ци, словно жесткое перышко, царапал и ласкал спину, и, взбираясь все выше по позвоночнику, рождал онемение, переходящее в невыносимый зуд разбуженного желания. Нарочно или нет, но каждый стон этой женщины сочился вожделением, а звуки агрессивного мужского вторжения проникали в разум, словно корни большого дерева в плодородную почву. Весенние воды порочных страстей, пройдя через эту хлюпающую жижу, пролились на головы людей грязным ливнем и наполнили все вокруг скверным запахом сырой рыбы[170.6].

Эти будоражащие кровь звуки очень нервировали Мо Жаня.

С одной стороны он собирался и дальше закрывать глаза Чу Ваньнина, с другой чувствовал насущную потребность закрыть ему еще и уши. Вот только, чтобы прикрыть уши Чу Ваньнина нужно было убрать руки от глаз, а этого он делать точно не собирался.

Хуже всего было то, что в этой сладострастной атмосфере чувства Мо Жаня вышли из-под контроля, а мысли сильно отклонились от потребности закрывать глаза и уши. Пробудившийся в сердце хищный зверь хрипло зарычал, провоцируя и подстрекая его к самым неприличным действиям.

Место и время было самым неподходящим, но Мо Жань вдруг осознал, что больше всего на свете ему хотелось прямо сейчас обнять ни о чем не подозревающего Чу Ваньнина, крепко сжать его в объятьях, ласково потереться о его спину, втянуть в рот мочку уха, чуть пососать, а потом, схватив его за подбородок, повернуть голову и, жестко удерживая, страстно поцеловать.

Потемневшим взглядом он уставился на Чу Ваньнина, который был слишком близко. Дыхание сбилось и теперь с каждым вздохом становилось все тяжелее.

Учитель, без сомнения, был сильным, неукротимым и свирепым противником, но учитывая разницу в телосложении, в рукопашной перевес определенно был бы на стороне его ученика. Решись Мо Жань в самом деле сотворить с ним что-то непотребное, у Чу Ваньнина, как и в прошлой жизни, не было бы ни единого шанса воспротивиться его желаниям. При подобном раскладе этому строптивому мужчине осталось бы только направить все свои выдающиеся силы на то, чтобы сдержать рвущиеся из груди стоны и крики.

Сопротивляться до последнего, но все равно быть покоренным, разбитым и полностью разжеванным его зубами — вот его судьба.

Человек, стоявший впереди него, понятия не имел о том, какие грязные желания терзают сейчас Мо Жаня. Видимо, для того, чтобы разрядить неловкую ситуацию, Чу Ваньнин принялся браниться вполголоса:

— Какое возмутительное бесстыдство!

— Хм, — у Мо Жаня в горле пересохло. Глядя на него влажными от желания глазами, он хрипло поддакнул, — и правда, очень постыдно.

— Эта Ци Лянцзи ведь замужняя женщина, ее муж умер совсем недавно и она заняла его пост главы Школы Цзяндун. Кто мог подумать, что она сразу же спутается с Наньгун Лю и попадет в такую ситуацию, — полным презрения голосом высказался Чу Ваньнин, после чего коротко резюмировал, — это отвратительно.

— Хм, — Мо Жаню никак не удавалось обуздать так некстати атаковавшее его желание. Он и сам не заметил, как его губы оказались слишком близко к шее Чу Ваньнина.— И правда, отвратительно, — рассеянно пробормотал он.

Мо Жань без интереса скользнул взглядом по озаренному пламенем небу, где Наньгун Лю и Ци Лянцзи продолжали страстно сношаться на глазах у всех.

Он смутно помнил, что Ци Лянцзи была значительно старше Наньгун Лю, а ее покойный муж приходился ему старшим названным братом[170.7]. Так что Наньгун Лю, согласно семейной иерархии, должен был звать ее невестка[170.8].

Было довольно странно, что эти двое внешне добропорядочных людей вдруг оказались в одной постели.

Пока он обдумывал эту мысль, из пожара бедствия долетел глухой голос Наньгун Лю. Подняв глаза, он увидел, что двое бесстыдников сменили позу, и Наньгун Лю, полным соблазна голосом, сказал:

— Если хочешь еще, просто назови меня старший братик[170.9].

Кем? Мо Жань удивился не на шутку. Как… как такое возможно?

Эта женщина намного старше, так с чего ей называть его старший братик?

Но, похоже, Тасянь-Цзюнь сильно недооценил постельные навыки Наньгун Лю, а также слишком переоценил выдержку Ци Лянцзи. Потеряв голову, она даже не попыталась спорить и с придыханием простонала:

— Старший братик… братец… давай, не мучай меня… ну же… ааа!...

— … — даже лицо бесстыжего[170.10] Мо Жаня после такого залилось стыдливым румянцем.

В этот самый момент мягкие длинные ресницы Чу Ваньнина под его ладонями слегка задрожали, рождая внутри невыносимый жар и зуд. Такой малости оказалось достаточно, чтобы сладкая истома в один миг захватила все его тело.

Нежные ресницы, словно пойманные бабочки, продолжали щекотать кожу ладони, отчего обжигающий зуд только усиливался. Мо Жань замер и уставился на обнаженную шею Чу Ваньнина. В ночи, окрашенной отблесками бушующего пламени, ему вдруг показалось, что бледная кожа Чу Ваньнина покраснела, напоминая цветы персика, раскрывшиеся навстречу луне.

Мо Жань моргнул, сердце его билось как боевой барабан.

Словно пойманный на чем-то неприличном, он поспешил опустить взгляд потемневших глаз, в которых продолжали тлеть раскаленные угли.

Страстный огонь не погас, а лишь затаился в ожидании, пока яростный ветер желания Чу Ваньнина раздует его, и он вырвется на волю, словно феникс из пепла, сжигая все на своем пути.

И на миг Мо Жань пожалел…

Почему в его прошлой жизни не было этого эпизода с бесстыжим Наньгун Лю?

Если бы он раньше видел подобные постельные игры, ему, определенно, захотелось бы поиграть в них с Чу Ваньнином. И тогда, Мо Вэйюй со всей страстью трахал бы этого недостижимого холодного мужчину, а тот так же низко стонал под ним, задыхался от страсти и севшим голосом звал его «старший брат».

И тут он вспомнил, что в