После нас - хоть потом - Евгений Лукин

Вспомнилась, разумеется, и та боксерша, с которой ему когда-то подвыпившие хозяева веселья ради устроили вязку, о чем он пару дней назад в припадке постельной откровенности опрометчиво поведал секретарше Ляле, Хорошо хоть об остальных умолчал… Опустилась, по мусоркам бутылки собирает… Как же ее звали-то? Кара?.. Капа?..

Так и не вспомнив, Ратмир вздохнул и, стараясь не спугнуть монументальных дворняг, двинулся к своему подъезду.

Он только шагнул из лифта, еще даже ключа не доставал, когда за дверью взвился заливистый радостный лай. Смотри-ка, выходит, и впрямь чутье у нее! Чужих встречают по-другому.

Открыв дверь, Ратмир немедленно подвергся нападению. На радостях Лада чуть не сшибла его с ног — это при ее-то щенячьей массе!

— Неплохо-неплохо… — с уважением промолвил Ратмир. — Спину уже держишь почти правильно… Как там мама?

Лада тут же встала, сердито вытерла ладошки о шорты.

— Как всегда, — процедила она и ушла к себе. Ратмир нахмурился. Переобулся, проследовал в зал.

Регина в полупрозрачном халатике на голое тело, угнездившись с ногами на сиденье пухлого кресла, по обыкновению пребывала в прострации.

— А-а… — саркастически выговорила она. — Кобелина… Ну? Много сучек покрыл?..

Ратмир огляделся. Внимание его привлекла странной формы складка в нижней части шторы. Подошел, приподнял. Ничего. Как и следовало ожидать. За шторой — слишком просто. Тогда где же? Поразмыслив, открыл скриплую дверцу платяного шкафа.

— Да я уже там смотрела! — с досадой крикнула из своей комнаты Лада.

Стало быть, и не в шкафу…

Регина с презрительным видом следила за ходом поисков.

— А ты на четвереньках побегай, — надменно посоветовала она. — И носом, носом…

Между прочим, это имело бы смысл. Ратмир и сам хорошо знал, что достаточно влезть в шкуру пса, как чувства обостряются, интуиция растормаживается, а верные решения приходят сами собой и как бы ниоткуда, чуть ли не из Космоса. Помнится, одна знакомая всерьез уверяла Ратмира, что дело тут в самой позе. Однако последовать в данный момент желчному совету жены Ратмир не мог по соображениям морального порядка.

Заглянул наудачу за приглушенный телевизор. Там лежал только переносной пульт, очевидно, отобранный Ладой у Регины, которая в подпитии имела обыкновение врубать звук на полную мощность. Уловив в бормотании диктора нечто знакомое, Ратмир мимоходом покосился на экран. Парламентарии дружно задирали лапки на предмет одобрения законопроекта о введении собак в Капитолий.

Может, она просто на ней сидит?

— Поднимись! — приказал Ратмир.

— Подними… — с достоинством ответила Регина.

Он склонился над креслом, сгреб ее в охапку и приподнял с удручающей легкостью. За время рекордного марафонского запоя Регина исхудала до прозрачности. Оказавшись в крепких объятиях мужа, дурашливо заскулила по-щенячьи, сделала вид, что хочет лизнуть, — и чуть не отхватила ему пол-уха. Спасла реакция. Зубы щелкнули у самой мочки. Бросив захохотавшую супругу в кресло, где, кстати, тоже ничего не обнаружилось, Ратмир отчаялся и прекратил поиски.

Лечить бесполезно. Холерический темперамент не лечится. Как, впрочем, и любой другой темперамент.

А ведь великие надежды подавала! Гордость Госпитомника, первая на курсе левреток. При распределении драка за нее шла… Странно вспомнить, но сам Ратмир считался тогда трудолюбивым середнячком, не более того. Можно сказать, на зубах подтянулся до нынешнего своего уровня. Все-таки ранний успех хуже чумы! Почувствовала себя гением, центром вселенной… Допустим, одно увольнение — случайность. А другое? Третье? Ну как это можно было: на поводок — в нетрезвом виде! Кого-то там укусила из отдела кадров, директора облаяла…

И самый простой выход — обидеться на весь этот сучий мир, уйти в запой… Не первая — значит никакая!

В подавленном настроении Ратмир покинул зал и заглянул в чистенькую комнатку дочери. Лада сидела за письменным столом спиной к двери. Грызла мосол науки.

— Гав! — не оборачиваясь, поприветствовала она его.

— Гав-гав… — задумчиво отозвался он. Подошел, ласково потрепал по загривочку. — Ну и как у нас с английским?

— А завтра английского нету! — победно сообщила она.

— Мало ли что нету! — возразил Ратмир, пододвигая стул и присаживаясь рядом. — В английском, доча, надо упражняться ежедневно. И в информатике тоже. Если хочешь стать человеком…

— Щаз! — огрызнулась Лада. — Человеком!

— Я имею в виду: провайдером, супервизором…

— Пойнтером! — сказала она. — У них стойка классная.

В затруднении Ратмир наморщил лоб и почесал за ухом. За своим, естественно.

— Видишь ли, доча… — покашливая, начал он. — Честно говоря, твоему папе не хотелось бы, чтобы ты… э-э… шла по его следам…

— Почему? — Обернулась, уставила на отца округленные карие глаза.

— Н-ну… Ты, наверное, думаешь, что жизнь у песиков — это сплошные выставки, слава, медали… Нет, доча, нет… Вот, скажем, сейчас лето… А зимой? Знаешь, как песикам зимой холодно!..

— В попонке? — удивилась Лада.

— Даже и в попонке… Вот застудишь себе что-нибудь…

— Не-а, — успокоила она. — Не застужу! Да. Характер у нее, несомненно, в мать.

— И потом, дочура… Как бы это тебе объяснить попроще?.. Видишь ли… песику-девочке…

— Сучке? — радостно выпалила она.

Ратмир крякнул, помолчал. Педагог из него, конечно, — как из собачьего хвоста сито! Может, вообще не надо отговаривать, а напротив — тащить ее на веревке в питомник? Упрямая — мигом выкрутит головенку из ошейника, увлечется чем-нибудь другим… Ага, другим! Наркотиками, например…

— Да, — несколько отрывисто сказал он. — Сучке, Так вот, ей на работу устроиться гораздо труднее, чем мальчику… кобелю. Видишь ли, хозяевам не нравится, что девочки то и дело берут отпуск за свой счет… Ну, там… критические дни…

Лада понимающе кивнула с самым серьезным видом — и Ратмир, испугавшись, что сейчас из розовых детских уст выскочит еще и слово «течка», поспешил продолжить:

— Э-э… уходят в декретный… Вечно у них кто-то на бюллетене — мужья, дети… — Замолчал, недовольный собою. Во-первых, все было изложено слишком по-взрослому, а во-вторых, вполне приложимо к любой другой профессии. Пусть даже Лада пока об этом не знает, но узнает ведь рано или поздно!

— А у меня не будет мужа и детей! Ратмир крякнул еще раз.

— А вот тогда, — угрюмо и веско изронил он, — папа будет очень огорчен…

Как ни странно, фраза произвела сильное впечатление. Лада тревожно свела темные бровки, задумалась.

«Все время забываю, что она ребенок, — удрученно мыслил Ратмир. — Не логикой надо убеждать, а образами… Как сейчас».