Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Черчиллю сообщили о нападении Германии на Россию в восемь утра 22 июня 1941 г. Его первой реакцией было: «Передайте, что я выступлю по радио в девять вечера». В течение дня он, советуясь с коллегами, готовил выступление. Многие считали, что русские быстро потерпят поражение. Сэр Джон Дилл и американский посол Джон Гилберт Уайнант, присутствовавшие в Чекерсе в тот день, полагали, что Россия не продержится и шести недель. Другие, в том числе Иден и сэр Стаффорд Криппс, думали примерно так же. Черчилль выслушал их, после чего резюмировал: «Ставлю обезьяну против мышеловки, что русские будут сражаться, причем успешно, минимум два года».

Премьер-министр предложил ставку 500 против 1 на то, что Россия будет воевать долго: на жаргоне игроков на скачках «обезьяна» означала купюру в 500 фунтов, а «мышеловка» – 1 соверен, золотую монету достоинством в 1 фунт стерлингов. «Я сразу же записал ваши слова, – написал ему Колвилл девять лет спустя, – потому что почувствовал в них смелое пророчество и потому, что ваша позиция так резко отличалась от мнения, высказываемого всеми остальными». А ведь еще накануне Черчилль тоже высказывал мнение, что Россия будет быстро побеждена.

У Черчилля не было сомнения, какой должна быть реакция Британии на нападение немцев на Россию. «Никто более меня не был последовательным противником коммунизма последние двадцать пять лет, – заявил он по радио этим вечером. – И я не откажусь ни от одного своего слова, высказанного по этому поводу. Но все меркнет перед драмой, которая разворачивается ныне. Прошлое с его преступлениями, глупостями и трагедиями испарилось. Гитлер надеется покорить Россию до наступления зимы, а затем бросить все свои силы на Британию прежде, чем смогут вмешаться Соединенные Штаты. Угроза для России – это угроза и для нас, и для Соединенных Штатов, и дело каждого русского, дело всех свободных людей и свободных народов в любой точке земного шара – беззаветно защищать свой дом. Каждый, кто сражается против нацизма, получит нашу поддержку. Из этого следует, что мы окажем России любую возможную помощь».

Черчилль был верен своему слову. 23 июня, чтобы максимально снизить давление на русский фронт, он распорядился усилить бомбардировки немецких объектов в Северной Франции. Эти действия, как сказал советский посол Иван Майский, принесли «удовлетворение» русским. «Черчилль действует с огромной скоростью, чтобы предотвратить любое двоемыслие в правительстве и парламенте», – записал в дневнике капитан Беркли.

27 июня специалисты в Блетчли взломали шифр, которым пользовалась немецкая армия на Восточном фронте. В тот же день Черчилль распорядился, чтобы Сталину предъявили результаты блестящей работы британской военной разведки. Это было сделано таким образом, чтобы не раскрыть и тем самым не подвергнуть риску источник информации. Сведения, переданные Сталину, имели огромное значение для советских военачальников, которые благодаря им смогли в ближайшие месяцы предупреждать некоторые из наиболее опасных действий немцев.

По мере продвижения немецких войск в глубь России Черчилль начал строить планы противодействия двум наиболее вероятным ударам Германии, в случае, если Россия потерпит поражение. Первой опасностью, по его выражению, был «внеочередной штурм» самой Британии. «Я все привожу в повышенную готовность к 1 сентября», – говорил он Роберту Мензесу 29 июля. Другой потенциальной опасностью было возможное продвижение немцев через Кавказ, Турцию, Сирию и Палестину к Суэцкому каналу. Чтобы максимально повысить обороноспособность ближневосточных сил, Черчилль назначил специального государственного министра в Каир и направил туда Гарримана, эмиссара Рузвельта, чтобы определить наиболее удобные способы доставки американской помощи непосредственно в Египет.

30 июня, не упуская из виду возможное поражение России, Черчилль распорядился усилить готовность Британии на случай массированного десанта немецких парашютистов. Он предполагал, что такой десант может составить до четверти миллиона человек. «Каждый, носящий форму, – написал он, – и любой другой, кто пожелает, должен выслеживать их, находить и атаковать». Среди всех военнослужащих, особенно в учебных частях и школах подготовки, необходимо непрестанно внедрять лозунг: «Убить гунна – долг каждого».

В целях отвлечения немецкой авиации с русского фронта 3 июля был совершен первый из серии налетов британских бомбардировщиков на Рурскую область и долину Рейна. На следующий день Черчилль предложил разбомбить русские нефтяные промыслы на Кавказе, чтобы нефть не досталась немцам. Опасность, которой грозило поражение русских, он видел отчетливо и 6 июля предупредил Окенлека: «Если это произойдет, баланс сил в Западной пустыне может вскоре измениться не в вашу пользу, и угроза нападения на Британию отнюдь не уменьшится». В телеграмме Сталину 7 июля он пообещал: «Мы сделаем все, что позволит время, география и наши нарастающие ресурсы, чтобы помочь вам. Накануне было совершено 400 налетов на Северную Францию, и тогда же 250 бомбардировщиков нанесли удар по Германии. Это будет продолжено. Таким образом мы надеемся вынудить Гитлера перевести часть своей авиации на Запад и постепенно снять с вас часть нагрузки». Телеграмма Черчилля заканчивалась словами, уже знакомыми британцам и американцам: «Мы будем сражаться до тех пор, пока не вышибем дух из этих негодяев».

10 июля, предлагая начать совместные действия британского и русского флотов в Арктике, Черчилль говорил коллегам: «Если русские смогут продержаться хотя бы до зимы, выгода, которую мы сможем получить, неизмерима. Досрочное же заключение мира Россией стало бы огромным разочарованием. Пока они держатся, не имеет никакого значения, где проходит линия фронта. Этот народ показал, что достоин поддержки, и мы обязаны идти на жертвы, идти на риск, на некоторые неудобства, что, по моему мнению, поддерживает их дух». Через два дня в Москве было подписано англо-советское соглашение о взаимопомощи в борьбе с Германией и отказе от заключения сепаратного мира.

Налеты немецких бомбардировщиков на Британию продолжались. Продолжались и британские бомбардировки территории Германии. В ночь на 7 июля бомбардировке подвергся Франкфурт, 11 июля – Вильгельмсхафен, 14 июля – Ганновер. Выступая этим вечером, Черчилль заявил: «Мы будем отвечать немцам в той же мере, и даже гораздо жестче по сравнению с тем, что они творят с нами». Его выступление прервали громкие и продолжительные аплодисменты. Через два дня британцы ночью бомбили Гамбург.

19 июля, когда немецкие войска были уже на полпути к Москве, Сталин обратился к Черчиллю с просьбой рассмотреть возможность высадки морского десанта в Норвегии и на севере Франции, чтобы уменьшить давление на восточном фронте. Черчилль изложил оба плана начальникам штабов, но они отвергли их как слишком рискованные. Черчилль не сомневался в правоте своих советников. 20 июля он написал Сталину: «Попытка высадиться с боями на севере Франции вызовет жестокий отпор, а мелкие операции нанесут нам обоим больше вреда, чем пользы. Но все будет сделано для того, чтобы им пришлось снять хотя бы одну часть с вашего фронта. Вы должны помнить, что мы ведем войну в одиночестве уже более года и что, несмотря на наши растущие ресурсы, нам приходится прилагать максимальные усилия как дома, так и на Ближнем Востоке. Битва за Атлантику, от которой зависит наша жизнь, а также движение конвоев под непрекращающимися атаками авиации и подводных лодок до крайнего предела истощают наши военно-морские силы, какими бы значительными они ни были».