Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - Макс Мах

Шаг.

«Карл! Любовь моя, Карл!»

«Боги!» – Он сделал второй шаг, его снова шатнуло, но он устоял.

«Карл!» – С болью и хрипом воздух долины ворвался в опаленные смертельным огнем лёгкие.

«Дебора!» – Он поперхнулся и закашлялся так, что вынужден был согнуться едва ли не пополам, но даже не понял, что с ним происходит, потому что, на самом деле, был уже скорее по ту сторону вечного предела жизни, чем по эту.

«Карл!» – Это была мольба о чем-то, что дороже жизни, крик, способный пробиться сквозь любые расстояния и любое время.

«Дебора…» – Силы оставили его, и он упал ничком, снова не почувствовав силы удара. Но сердце уже билось в груди – несильно, неуверенно – и воздух проникал в обессилившие легкие. Однако ничто еще не было решено.

«Карл, – голос склонившегося над ним Гавриеля был полон дружеского участия и… любви. – Вставайте, Карл, вы должны идти!»

«Разве же так умирают!» – Лицо Гектора Нериса было залито кровью, волосы спутаны, но голубые пронзительные глаза смотрели на Карла с обычным для кондотьера выражением непоколебимой уверенности в том, что «жизнь» и «смерть» – лишь пустые, лишенные содержания слова.

«Не сдавайтесь, граф!» – тихо добавил, подходя к лежащему человеку, Евгений Яр.

Но силы, казалось, окончательно оставили Карла, и тело, умершее всего три шага назад, не желало подчиняться. И даже Убивец, так и не выпущенный из руки и отчаянно сражавшийся все эти бесконечные мгновения за жизнь своего человека, ничего не мог изменить. И все же оставалась еще одна – последняя – надежда. Дебора не сдалась.

«Карл!» – Она звала его, и друзья, собравшиеся вокруг, просили его не поддаваться, но Карл был бессилен сделать хотя бы еще одно движение. На его незнавших слез глазах выступила соленая влага, но и этого он не заметил тоже.

«Карл!»

«Боги!»

Отчаянная сила его собственного гордого Я, последний сражающийся оплот уже, казалось бы, павшей крепости, не желала признавать поражения. И ведь здесь, рядом с ним, теперь, сейчас была еще продолжавшая бороться за него Дебора. Женщина, которой Карл не мог отказать. Ни в чем.

«Карл!»

Он двинул вперед руку… пальцы сжали что-то, что попалось на пути, но сил подтянуть вперед отяжелевшее тело не оказалось.

«Карл!»

«Она зовет тебя, Карл, – сказала появившаяся перед ним в золотом сиянии Стефания. – Ты должен идти!»

У него не прибавилось сил, и вообще ничто, казалось, не изменилось ни в нем, ни вокруг, но тихий голос Стефании и ее ласковая улыбка заставили его снова встать. Карл медленно поднялся с земли и, тяжело переступая не желавшими слушаться ногами, пошел к Вратам. Он не понимал, что делает, но знал, что есть просьбы, не выполнить которые кавалер просто не может. Даже мертвый кавалер.

Его шатало из стороны в сторону, но он шел. Шел, согнувшись вперед, будто преодолевая сильный противный ветер, медленно, тяжело, словно по густой болотной жиже. И в душе его – а не в оглохших к звукам жизни ушах – звучали голоса давно ушедших друзей и погибшей много лет назад любви. А перед глазами стояло лицо Деборы, по губам которой он читал пробившийся сквозь вечность призыв всепоглощающей и незнающей пределов любви.

«Карл!»

«Я иду!»

4

Он очнулся уже около Врат. Камень, к которому он прижимался всем телом, был холоден и незыблем, но ключи от Врат по-прежнему находились у Карла.

«Убивец…»

Выроненный из руки меч лежал у самых ног, а Синистру Карл успел вернуть в ножны на поясе, и, значит, дорога назад, в огромный и чудесный мир ойкумены, где его ждала Дебора, был открыт.

«Я жив?»

Как ни странно, но именно мысль о возвращении вернула его к действительности, и с удивившей его ясностью Карл осознал вдруг, что все еще жив, несмотря на то, что только что умер. Про свою смерть он знал наверняка во всех отвратительных подробностях, которые, казалось бы, не должен был помнить вовсе. Ощущал отзвуки пережитой агонии во всех членах измученного, но все-таки живого тела.

Карл не знал, как это возможно, однако можно ли объяснить чудо? И надо ли пытаться это делать? Любовь ли спасла его от беспощадной мести богов – а Карл был уверен, что так и есть – или вмешательство иной, неподвластной хозяевам Высокого Неба силы, но он был жив, и означать это могло одно: дорога его не окончена.

Выяснялось, что боги не всесильны. Они, человечьи или нет, не могли по собственному разумению и желанию пользоваться принадлежащим им неоспоримым могуществом, которое – и это было самое важное – не всемогущество. И их безмерной власти был положен предел, имя которому…

«Равновесие», – догадался Карл, стремительно возвращавший не только скорость и остроту мысли, но и силу, совсем недавно, казалось навсегда, покинувшую его умирающее тело.

«Не всесильны», – повторил он про себя, смакуя это слово, как старое драгоценное вино, и одновременно с удивлением осознавая, что за всю свою долгую жизнь никогда и не полагал всерьез всесущих – всемогущими.

«Не всесильны…»

– Ты прав, Карл, – голос раздался откуда-то из-за спины и заставил вздрогнуть. – Только не надо никому об этом рассказывать. Хорошо?

Карл медленно обернулся. Недалеко от него стояла женщина в мягко струящемся, белом плаще, как будто сотканном из первого снега, света зимнего ясного утра и мерцания льдов. Капюшон плаща был откинут за спину, и серебристые, как иней на траве, длинные волнистые волосы свободно спадали на плечи незнакомки. Лицо ее было спокойно, но прозрачные, как чистые воды горных ручьев, глаза внимательно смотрели на Карла. Что ж, она, действительно, была прекрасна и величественна – Хозяйка Судьба, но это была холодная и совсем не человеческая красота. И величие ее было тоже нечеловеческим.

Карл поклонился ей в пояс и, выпрямившись, без трепета встретил взгляд той, кого – по слухам – опасались задевать даже боги Высокого Неба.

– Да, Карл, ты снова прав. Своя судьба есть у всего сущего. Есть она и у богов.

Он не ошибся, но что с того. Так или иначе, но предназначенное судьбой должно свершиться, ведь не зря же Госпожа Дорог пришла к нему теперь во плоти?

«Дебора…» – Эта единственная мысль только и могла прийти ему сейчас в голову. Единственный образ, единственное сожаление… Но в этом случае бессильна даже ее любовь, и его любовь тоже бессильна. Хозяйка Судьба не для того показала ему свое лицо, чтобы принимать в расчет их с Деборой желания.

– Я готов, – сказал он недрогнувшим голосом.

– К чему? – Показалось ему, или она и в самом деле удивилась его словам?

– Я понимаю, – тем не менее, спокойно сказал Карл, – что дорога моя закончена и ты пришла, чтобы положить ей предел.