Григорий Распутин - Алексей Варламов

В этих искренних, простодушных записках Матрена предстает как любящая дочь, тоскующая о своем убиенном отце: «Сегодня служили панихиду с Варей о папе; плакали страшно. Я и Варя чувствовали, что папа во время панихиды был с нами»; «Мне как-то радостно, горько и обидно, хотя это грех, я сама сознаю, но ведь я же человек: почему нету моего папы. Зачем Ты, Господи, взял его от нас так рано? Мы остались как листья без дерева. Папа, милый папа, будь с нами в разговенье»; «Как счастлива, что я дома. Как здесь хорошо, каждая мелочь напоминает тятеньку дорогого Хочу страшно идти к Мурашному, где тятеньке было видение. Какой он был хороший, милый, славный, добрый. Любил нас больше своей жизни, больше всех».

Вспоминала Матрена в дневнике и о Государе. Когда в сентябре 1918 года прошел слух о том, что Царской Семье удалось спастись, Матрена записала: «Мне кажется, что если они будут живы, т. е. Папа и Мама, тогда и я буду счастлива, ведь вся моя опора, вся моя надежда на них, я знаю, в трудную минуту они меня не оставят, а надеяться на мужа нельзя».

После окончания Гражданской войны Матрена с мужем и двумя маленькими дочерьми, родившимися в 1919 и 1920 годах и названными – как знать, возможно, в честь Великих Княжон – Татьяной и Марией, уехала в Европу, а потом перебралась в Америку. Работала укротительницей тигров, писала мемуары, судилась с Юсуповым и умерла в 1977 году в Калифорнии от сердечного приступа на восьмидесятом году жизни. У нее остались внуки, которые и по сей день проживают на Западе и своим родством с Rasputin'ым гордятся. Одна из внучек, Лоране, живет во Франции, часто бывает в России и недавно посетила село Покровское. От нее стали известны некоторые подробности жизни Марии Григорьевны.

«В 1926 году Борис Николаевич Соловьев умирает от туберкулеза. Положение вдовы с двумя детьми незавидное. Ресторан, ранее открытый супругом, обанкротился: в нем повадились обедать в долг бедные эмигранты. Однажды молодой женщине, танцовщице в кабаре, менеджер крупнейшего американского цирка предложил: войдешь в клетку со львами – возьму на работу. Перекрестившись – вошла. Так она стала укротительницей с именем " Мария Распутина" – громкое имя привлекало публику. Арену Матрена покинула, когда ее ранил белый медведь. Еще одно мистическое совпадение: в Юсуповском дворце сраженный выстрелом Григорий Распутин рухнул на шкуру белого медведя», – написал тюменский журналист Анатолий Меньшиков в «Российской газете».

В судьбе Лоране Ио-Соловьёфф есть одно характерное обстоятельство: «Когда-то она не знала не только о знаменитом предке – о русских корнях. Родные утаивали сей факт. Сама Лоране долго скрывала от друзей свою родословную. Фамилию прадеда объявила в день своего 60-летия».

Тем представителям распутинского рода, кто после революции остался в России, скрыть свою родословную не удалось, и, быть может, поэтому их жизнь оказалась много короче и потомков они не оставили. О второй дочери Григория, Варваре, ничего не известно, кроме того, что летом 1919 года по вызову матери она вернулась в Покровское из Владивостока, где была вместе с Матреной и ее мужем, и, по всей вероятности, вскоре умерла (Э. Радзинский пишет о том, что она скончалась после войны, но откуда эти сведения, неясно; тюменский журналист Анатолий Меньшиков сообщает о том, что Варвара, «по дошедшим до нас сведениям, умерла незамужней в 1925-м»). У вдовы Распутина Прасковьи Федоровны новые власти отняли дом и почти все ее имущество, после чего в конце 1920-х годов она, ее сын Дмитрий и невестка Феоктриса с маленькой дочкой были сосланы в Обдорск как спецпереселенцы строить Салехардский рыбоконсервный завод. Там они жили в бараке с товарищами по ссылке. В Обдорске и умерли: Прасковья Распутина от порока сердца 20 декабря 1933 года. Дмитрий Григорьевич Распутин, которого некогда отец сравнивал с Исааком, а себя с Авраамом и умолял власти не забирать единственного наследника и кормильца на войну, умер на четыре дня раньше – 16 декабря 1933 года от дизентерии.

И если эта дата верна, то мы снова сталкиваемся с мистикой чисел. Жена Дмитрия Григорьевича Феоктриса скончалась в комбинатском бараке в сентябре 1933 года от туберкулеза. Ей было 30 лет, спустя несколько дней умерла ее шестилетняя дочь, внучка Распутина Елизавета.

В 1930-е годы интерес к Распутину был уже не таким острым, но мученические смерти и сторонников Распутина, и его противников продолжались. Они не были теперь напрямую связаны с личностью тобольского крестьянина и причастностью к его судьбе. В 1937—1938 годах встретили смерть и считавшиеся до революции «распутинцами» епископы Алексий (Кузнецов) и Серафим (Чичагов) и выступавшие против него отец Роман Медведь, митрополит Трифон (Туркестанов), епископ Андрей Уфимский (князь Ухтомский) и московский генерал-губернатор В. Ф. Джунковский.

Сторонники Распутина часто ставят в вину Джунковскому его сотрудничество с ЧК. Такой эпизод в его жизни действительно был, хотя, судя по всему, это касалось в большей степени технической стороны дела: Джунковский привлекался в качестве консультанта в связи с разработкой паспортной системы. Но что было, то было. Вместе с тем существуют и другие свидетельства об этом человеке. В первые послереволюционные годы Джунковского несколько раз бросали в тюрьму.

«Он рассказывал мне, что во время первого его пребывания в тюрьме до суда его часто уводили на расстрел, а потом вновь возвращали в камеру, – вспоминала М. В. Сабашникова, неплохо Джунковского знавшая. – Эта процедура была самым тяжелым из его переживаний. "Этого не могут выдержать никакие нервы", – говорил он. И все же перед судом он предстал совершенно спокойным».

На этом суде Сабашникова присутствовала.

«Между прочим обвиняемого спросили, действительно ли он был противником Распутина, как это следовало из писем царицы. "Да, это так". – "Почему вы были против него?" – "Потому что его роль вредила престижу моего государя". – "Значит, вы хотели поддерживать царскую власть?" – "Ну, разумеется! Я был бы низким, подлым человеком, если бы, служа ему, не хотел бы помогать!"»

Джунковского приговорили к смертной казни, потом приговор заменили пожизненным заключением, еще позднее благодаря хлопотам влиятельных друзей бывшего московского генерал-губернатора – артистов МХТ – освободили. После этого Джунковский, зарабатывая на жизнь, давал частные уроки французского языка и писал мемуары. Объем информации, в них представленный, количество упомянутых лиц, приведенных документов, фактов делают их совершенно уникальной книгой. Опубликованные в 1997 году два тома охватывают период с 1905 по 1915 год. Публикаторы «Воспоминаний» пишут о том, что Джунковский намеревался издать их в 1920-е годы в издательстве Сабашниковых, но с трудом верится, что такое было возможно. В высшей степени монархические по слогу, написанные так верноподданно, как не писали и в эмиграции, эти «Воспоминания» могли стать только причиной нового ареста. Это и произошло. В 1930-е годы, уже после того как Джунковский передал свои мемуары в Литературный музей В. Д. Бонч-Бруевичу, его арестовали снова. На сей раз вступаться за «масона» никто не стал. О его последних днях оставил свидетельство литературный критик Р. В. Иванов-Разумник, оказавшийся с Джунковским в одной камере.