Зеркало и свет - Хилари Мантел

– Да, милорд, – спокойно отвечает он, – но не признаю, что произносил эти слова. С чего бы я стал бросаться такими угрозами? Как бы я сверг короля?

– Быть может, с помощью ваших имперских друзей, – говорит Норфолк. – Шапюи за границей, но вы состояли с ним в переписке, верно? Он поздравлял вас с графским титулом. Я слышал, он намерен вернуться.

– Придется ему обедать у кого-нибудь другого, – замечает он.

– Зачем нам тратить время на Шапюи? – говорит Рич. – Куда хуже то, что могут подтвердить все, бывшие у Сэдлера в Хакни в тот вечер, когда король встречался со своей дочерью.

Кубки с апостолами, думает он. Вкопанная в землю лохань для охлаждения вина.

Рич говорит:

– Вы вели тайные переговоры с Екатериной. И тогда вы в этом сознались.

– Вам это было давно известно, Рич. Почему вы молчали?

Нет ответа.

– Я вам скажу почему, – говорит он. – Вы молчали ради своей выгоды. Пока вам не стало выгодней переметнуться на другую сторону. Давал ли я вам обещания, которых потом не выполнил? И что обещали мне вы?

– Вам ли говорить про обещания? – перебивает Норфолк. – Король ненавидит тех, кто не держит слово. Вы обещали ему убить Реджинальда Поля.

– И ни капли его крови не пролилось, – замечает Гардинер.

Он думает, теперь мы дошли до сути. Вот в чем Генрих меня винит. И поделом. Тут я дал маху.

Рич говорит:

– У вас дома только и было что хвастовства, как вы заманите Реджинальда в ловушку. То вы натравите на него убийц, которых знали в Италии. Через неделю оказывается, что его убьет ваш племянник Ричард. Потом Фрэнсис Брайан. Потом Уайетт.

Ризли говорит:

– И кстати, Уайетт в бытность послом задерживал некоторые письма от леди Марии, предназначенные императору. Любопытно, по какой причине? Думается, он действовал в ваших интересах, как ваш агент.

– Мой агент? В чем?

– В какой-то гнусности, – говорит Рич. – Мы ее еще не разгадали.

– Но обязательно разгадаем, – добавляет Гардинер. – Мастер Ризли в повседневных с вами делах слышал много изменнических речей. Например, недавно вы говорили, что окажете французскому королю услугу, если тот окажет услугу вам. Хотелось бы знать, что из этого вышло.

– Ничего не вышло, – говорит он. – Французский король не оказывал мне никаких услуг. Это милорд Норфолк у него в милости.

– Тогда зачем было так говорить? – настаивает Рич.

– Хвастовство. Вы сами сказали, что в моем доме его было много.

Гардинер сводит кончики пальцев:

– Если считать бахвалов вместе со всеми прочими, ваш штат составит без малого три тысячи человек. Это монарший двор. Ваша ливрея мелькала не только по всему Лондону, но и по всей Англии.

– Три тысячи? Да я бы разорился. Послушайте, в эти семь лет каждый англичанин умолял меня взять его сына к себе на службу. Я брал кого мог, обучал наукам и хорошим манерам. По большей части за их содержание платили отцы, значит нельзя сказать, что я их нанимал.

– Вы говорите так, будто это смиренные писцы, – говорит Гардинер. – Но всем известно, что вы брали беглых подмастерьев, буянов, разбойников…

– Да, беспутных мальчишек вроде Ричарда Рича в те дни, про которые он предпочел бы забыть. Не отрицаю, что принимал любого, кому хватило духа постучать в мои ворота. – Он смотрит на Рича. – Любой проходимец мог попытать у меня счастья.

– Вы каждый день кормили у своих ворот толпу бедняков, – напоминает Норфолк.

– Все великие люди так делают.

– Вы рассчитывали, что армия нищих поднимется на вашу защиту. Так вот, сэр, не поднимется. Не будут они защищать стригаля, каким вы когда-то были. – Герцог демонстративно ежится. – Великий человек! Святой Иуда, оборони меня!

Рич вытаскивает из стопки документ:

– Здесь у меня опись имущества в Остин-фрайарз. У вас было триста пистолей, четыреста пик, почти восемьсот луков, алебарды и сбруя на целую, как выразился милорд Норфолк, армию. Я слышал, как вы говорили, и Ризли подтвердит мои слова, что у вас триста телохранителей, которые явятся к вам по свистку в любое время дня и ночи.

– Когда началось восстание на севере, – говорит он, – я устыдился, что могу выставить так мало своих людей. Посему я сделал то, что делает каждый верноподданный, если располагает средствами. Я прирастил свои возможности.

– Вы твердите про свою верность, – говорит Норфолк, – а сами готовы были продать короля еретикам! Готовы были продать Кале клятым сакраментариям…

– Я? Продать Кале? С этим к Лайлам. Именно у них и у Полей вы найдете измену. Не у меня, всем обязанного королю, а у тех, кто считает своим законным правом его подвинуть. У тех, кто считает, что Тюдоры лишь временно заняли их трон.

Гардинер говорит:

– Милорд Норфолк, может, к Кале вернемся в другой день?

Ему видны ноги епископа под столом – тот еле сдерживается, чтобы не пнуть герцога в лодыжку. Надо думать, они все еще допрашивают лорда Лайла и до сих пор не решили, какую ложь состряпать из его показаний.

Ричард Рич похлопывает по своим бумагам:

– Милорд епископ, у меня здесь…

Гардинер встает:

– Другой раз.

Ему, Кромвелю, хочется удержать Гардинера, поспорить с ним. Винчестер знает, что все эти колдовские перстни и Валентины – чушь, и наверняка стыдится, что должен такое произносить. Однако Гардинер стремительно выходит, Норфолк за ним; Рич зовет писаря, чтобы помог ему нести бумаги. Говорит: «Желаю вам доброго вечера, милорд», будто они дома, в Остин-фрайарз.

Мастер Ризли смотрит им вслед. Встает, цепляясь за стол, будто ноги его не держат:

– Сэр…

– Не тратьте слов.

– Когда я был заложником в Брюсселе, вы, как мне сказали, не шевельнули ради меня пальцем.

– Это неправда.

– Вы сказали, если меня заточат в замок Вилворде, вы меня оттуда не вызволите.

– Я бы и не смог.

– Вы поручили мне и другим заманить в ловушку каналью Гарри Филлипса, хотя сами его использовали как своего агента и шпиона.

– Кто вам такое сказал?

– Епископ Гардинер. С Филлипсом вы подвели меня под монастырь. Я, ничего не подозревая, поселил его у себя в доме, а он меня ограбил и выставил дураком.

– Я никогда не прибегал к услугам Филлипса, – говорит он. – Честное слово. Для меня он был слишком скользкий.

– Сэр, Норфолк хочет, чтобы вас повесили на Тайберне, как простого вора. А поскольку вы изменник, он хочет, чтобы вам еще и выпустили кишки. Он желает вам самой мучительной смерти. И всячески этого добивается.